Похождения Рокамболя

- Я замерзаю, - повторил полковник тоном человека, уверенного в своей близкой смерти.

- Голова его склонилась на грудь, и сон овладевал им с неотразимым упорством.

- Дадим ему поспать несколько часов, а сами постережем, - сказал капитан Бастиену.

- Чертовский ветер, - пробормотал с гневом Бастиен, помогая итальянцу уложить полковника около костра и покрыть его уцелевшими лохмотьями одежды и одеял.

Через пять минут Арман де Кергац спал крепким сном.

Бастиен не спускал с него ласкового взгляда преданного пса, беспрестанно подбрасывая в костер хворост и наблюдая, чтобы ни одна искра или горячий уголь не отскочили на его уснувшего начальника.

Капитан же сидел опершись головой на руки; глаза его были опущены в землю, а в голове вертелись тысячи смутных мыслей.

Человек этот, в дружбу которого полковник слепо верил, имел все пороки, свойственные вырождающимся народам. Алчный и злопамятный, он был со всеми вкрадчив и уступчив. Выслужившись из рядовых, он сумел сойтись с богатыми и титулованными офицерами французской армии и, не имея ни гроша за душой, приобрести товарищей миллионеров.

Филипонэ достиг капитанского чина во время войны, когда смерть косила офицеров, и благодаря скорее обстоятельствам, чем личной храбрости. Он участвовал во многих сражениях, но ни разу не отличился каким-нибудь подвигом. Может быть он и не был трусом, но не обладал и отважной смелостью.

Филипонэ и полковник Арман были уже пятнадцать лет друзьями. Три года тому назад, будучи оба капитанами, они познакомились в Париже с Еленой Дюран, дочерью поставщика армии, прелестною молодою девушкой, и оба влюбились в нее. Елена выбрала полковника.

С этого дня Филипонэ затаил в себе страшную, беспощадную ненависть к своему другу, на которую способно только сердце южанина, ненависть, сдержанную и безмолвную, скрывавшуюся под личиной дружбы, но которая должна была разразиться при первом удобном случае. Много раз он прицеливался в дыму сражений в полковника, но каждый раз колебался, придумывая более жестокое мщение, чем такое убийство.

Итальянец дождался наконец этой мести и хладнокровно обдумывал ее в то время, как полковник спал под внимательным надзором Бастиена.

- Глупец! - подумал Филипонэ, бросая время от времени мрачный взгляд на уснувшего офицера, - глупец! Он отдает мне, бедняку, свои деньги и жену, которая меня отвергла… Трудно было бы, красноречивее произнести свой смертный приговор.

Взгляд капитана остановился на минуту на Бастиене.

Этот человек стесняет меня, -думал он, -тем хуже для него!

Филипонэ встал и подошел к своей лошади.

- Что вы делаете, капитан? - спросил гусар.

- Хочу осмотреть свои пистолеты.

- А! - сказал Бастиен.

- С этим чертовским снегом, - продолжал спокойно капитан, - нет ничего удивительного, если замки отсырели… а в случае нападения казаков…

С этими словами Филипонэ вытащил из чушки один пистолет и небрежно взвел курок.

Бастиен смотрел на него спокойно, без всякого недоверия.

- Порох сух, кремень в хорошем состоянии. Теперь посмотрим другой.

Он взял другой пистолет и также внимательно осмотрел его.

- А знаешь, - сказал он вдруг, взглянув на гусара, - я когда-то владел с удивительным искусством этим оружием.

- Очень может быть, капитан.

- На дуэли, - спокойно продолжал Филипонэ, - я целился на расстоянии тридцати шагов в сердце противника и всегда убивал его.

- А! - рассеянно прошептал Бастиен, всецело поглощенный своими обязанностями ночного сторожа.

- Лучше того, - продолжал капитан, - я несколько раз держал пари, что прострелю правый или левый глаз, своему противнику н всегда попадал в цель. Но видишь ли, Бастиен, лучше всего метить в сердце: тут мгновенная смерть.

И капитан опустил дуло пистолета.

- Что вы делаете? - вскричал Бастиен, отскочив назад.

- Целю в сердце, - холодно отвечал Филипонэ и, прицелившись в солдата, прибавил, - я не хочу тебя напрасно мучить. Ты меня стеснял, мой милый, тем хуже для тебя.

В темноте сверкнул огонь, раздался выстрел, вслед за ним болезненный крик, и гусар упал навзничь.

Этот выстрел и крик мгновенно пробудили полковника от его летаргического сна и он приподнялся, думая, что напали русские.

Но Филипонэ, взяв другой пистолет, уперся ему в грудь коленом и грубо повалил его на землю. Пораженный этим неожиданным нападением, полковник увидел над собою искаженное, насмешливое лицо своего врага, оживленное зверской улыбкой, и с быстротою молнии понял всю низость, всю безграничную подлость человека, в которого он верил.

- А! - издевался итальянец, - ты был настолько глуп, полковник Арман де Кергац, что верил дружбе человека, у которого отнял любимую им женщину, настолько глуп, что вообразил себе, будто этот человек простит тебя когда-нибудь! Твоя глупость дошла до того, что ты составил духовное завещание, умоляя этого любезного друга жениться на твоей вдове и принять половину твоего состояния!.. А затем спокойно заснул с надеждой проснуться, увидеть лучшие дни и соединиться с женой и ребенком, предметами твоей пламенной любви!.. Трижды дурак!.. Так нет же, ты не увидишь их больше и сейчас уснешь навсегда, мой милейший друг.