Похождения Тома Соуэра

— Какъ же она узнаетъ?

Двочка призадумалась опять и произнесла нершительно:

— Оно не хорошо… хотя…

— О, вздоръ все! Если мать ваша ничего не будетъ знать, то въ чемъ же горе? Заботится она только о томъ, чтобы съ вами не случилось худого, и я увренъ, что если бы ей самой только пришла въ голову мистриссъ Дугласъ, она посовтовала бы вамъ идти къ ней. Я знаю, что такъ!

Роскошное гостепріимство мистриссъ Дугласъ было соблазнительною приманкой, которая, вмст съ уговорами Тома, взяла верхъ надъ всмъ прочимъ. Но было ршено не говорить никому о ночной зат.

Но Тому пришло на мысль, что именно въ эту ночь Гекъ могъ явиться и подать сигналъ. Это весьма расхолаживало его ожиданія, но онъ все же не могъ отказаться отъ удовольствія побывать у вдовы Дугласъ. «И зачмъ лишать себя этого?» — разсуждалъ онъ. — Въ эту ночь сигнала не было, почему же будетъ непремнно теперь? Задуманная продлка не подлежала сомннію; зачмъ было жертвовать ею ради неврной надежды на кладъ? Подобно всякому мальчику, онъ ршилъ дло въ пользу большаго соблазна, отложивъ на этотъ день всякую дальнйшую думу о шкатулк съ деньгами.

Паровой паромъ остановился въ трехъ миляхъ ниже отъ поселка, у входа въ лсистую долину, и причалилъ здсь. Веселая толпа высыпала на берегъ и скоро вся лсная чаща и вс обрывистыя высоты огласились крикомъ и хохотомъ. Были переиспытаны всевозможные способы раскраснться и добгаться до устали, но мало по малу вс рзвившіеся стали возвращаться къ мсту стоянки, вооружась страшнымъ аппетитомъ. Началось истребленіе вкусныхъ яствъ, затмъ послдовалъ пріятный отдыхъ и болтовня подъ тнью развсистыхъ дубовъ. Наконецъ, кто-то крикнулъ:

— Кто хочетъ въ пещеру?

Вс хотли. Тотчасъ вынута была пачка свчей и началось общее карабканье въ гору. Входъ въ пещеру находился на вершин холма, образуя отверстіе въ вид буквы А. Дубовая дверь въ него была не заперта. За нею находилось небольшое помщеніе, холодное, какъ ледникъ, и выложенное самою природой крпкимъ известнякомъ, съ котораго сочилась сырость. Было что-то романтическое и таинственное въ противуположности глубокаго мрака, окружавшаго находившихся здсь, и зеленой долины, разстилавшейся подъ ними и позлащенной солнечными лучами. Но впечатлніе отъ этой картины было непродолжительно и возня началась снова. Лишь только кто-нибудь зажигалъ свчу, вс кидались на него, аттака и оборона продолжались нсколько времени, скоро свча задувалась или вырывалась изъ рукъ, и тогда поднимался хохотъ и новая охота за одержавшимъ побду. Но всему наступаетъ конецъ. Вс двинулись теперь внизъ по лстниц въ главную галлерею и мерцающій рядъ свчей тускло освтилъ высокіе скалистые своды, почти вплоть до самой вершины ихъ въ шестидееяти футахъ отъ пола. Эта главная галлерея была шириною не боле, какъ въ восемь-десять футовъ. Черезъ каждые нсколько шаговъ по обимъ ея сторонамъ виднлись тоже высокіе, но съуживающіеся переходы. Вся эта Макъ-Дугласовская пещера была не что иное, какъ громадный лабиринтъ извивающихся переходовъ, которые переплетались между собою и не приводили никуда. Говорили, что человкъ могъ плутать здсь цлые дни и ночи среди этой перепутанной сти расщелинъ и проваловъ и все же не найти конца этому подземелью; можно было спускаться ниже и ниже, совсмъ подъ землю, но находить все то же, одинъ лабиринтъ подъ другимъ и ни одного изъ нихъ съ выходомъ. Не было никого, кто зналъ бы вполн это подземелье. Это была невозможная вещь. Большинство молодыхъ людей изучило часть его, но рдко кто ршался переступить за это изслдованное пространство. Томъ Соуеръ зналъ не больше другихъ.

Общество прошло около трехъ четвертей мили по главной галлере, потомъ нсколько паръ и группъ ускользнули въ боковые проходы, пробгая по мрачнымъ расщелинамъ и нагоняя врасплохъ товарищей въ тхъ мстахъ, гд проходы перекрещивались. Можно было прятаться тутъ другъ отъ друга въ теченіе получаса, не выходя изъ «извстной» части пещеры.

Мало по малу, одна кучка за другой возвращались къ выходу. Вс запыхались, смялись, были обкапаны саломъ съ головы до ногъ, выпачканы глиной и въ полномъ восхищеніи отъ удавшейся прогулки. И всхъ поразило, что никто не замтилъ, какъ пролетло время: уже совершенно смеркалосъ, паромный колоколъ звонилъ уже съ полчаса, призывая къ отъзду. Но такой конецъ дневныхъ похожденій былъ очень романиченъ и понравился, такъ что, когда паромъ отчалилъ, унося съ собою веселый грузъ, никто, кром шкипера, не сожаллъ ни крошки о потерянномъ времени.