Похождения в Париже

Я бежал со всех ног, надеясь добраться до ступеней раньше, чем полицейские перехватят меня. Мне это удалось, я взлетел по ступеням и побежал к лифтам. Не увидел ни очереди перед кассой, ни Пьера. Огляделся, но он как сквозь землю провалился. Не поднимался на лифте, не удалялся от Арки с другой ее стороны. Полицейские приближались. И тут я увидел Пьера. Он шел по вестибюлю левой части Арки, которую занимали правительственные учреждения. Я бросился за ним, проскочил вращающиеся двери. В вестибюле одинокая уборщица чистила мраморные плиты шумным, вибрирующим агрегатом. Уши уборщицы закрывали наушники, глаза были как стеклянные. Я прошел через турникет, расположенный рядом с пустующей регистрационной стойкой, и уткнулся в стальные двери двух лифтов. Индикаторы показывали, что кабины далеко от первого этажа. Слева была небольшая дверь, я распахнул ее в тот самый момент, когда полицейские появились в вестибюле.

По другую сторону двери оказался уходящий вверх лестничный пролет. Наверное, находясь в вестибюле, я мог найти какие-то другие продолжения, но поезд уже ушел. Я вновь посмотрел на дверь, которую только что захлопнул за собой, и увидел железный засов в верхней ее части. Тут же задвинул его, и в этот самый момент кто-то из полицейских ломанулся в дверь с другой стороны. Да так, что дерево в центре прогнулось. Последовала пауза, затем полицейский принялся барабанить в дверь кулаками и что-то кричать на французском. Я метнулся на лестницу и с ходу пробежал два пролета. Но на лестничной площадке после третьего остановился как вкопанный.

Пьер сидел на полу, прижимая правую руку к темному, блестящему пятну пониже левого плеча. Между пальцами руки торчала обтянутая резиной рукоятка ножа. Кровь толчками перехлестывала через пальцы, стекая по запястью. Он морщился, дыхание со свистом прорывалось сквозь сжатые зубы. Глаза сощурились, словно от боли он хотел их закрыть. Я сунул руку в карман, достал носовой платок. Сунул между его пальцев в рану. Материя сразу окрасилась красным. Подушечки моих пальцев тоже. Я подумал, что надо бы вытащить нож, но испугался, что сделаю только хуже. Вместо этого снял свитер с плеч Пьера и прижал к груди вокруг ножа.

Грохот внизу усиливался. Я слышал, как трещит дерево. Полиция усиливала напор, и сопротивление двери с каждой секундой слабело.

Я посмотрел на пол. Барсетка лежала у ног Пьера, картина исчезла.

— Она взяла картину? — спросил я.

Пьер кивнул, и я видел, что от этого движения боль усилилась.

— Куда она пошла?

Он указал наверх, вскинув подбородок.

— Полиция сейчас прибудет. — Я поднялся. — Они о тебе позаботятся. Оставайся с нами, хорошо?

Ответа ждать не стал, взялся за перила окровавленной рукой и рванул вверх. Миновал половину пролета, когда по доносящимся снизу звукам стало ясно, что дверь вышибли. Тяжелый топот говорил о том, что по лестнице поднимается армия. Я не сбавлял скорости, не обращая внимания на резь в горле и легких. Было у нее другое оружие, кроме ножа? Я не знал, а выяснить мог только одним способом. Добравшись до следующего этажа, я поднял голову и уловил какое-то движение двумя пролетами выше. Снизу уже доносились крики, от меня требовали остановиться. Я набрал полную грудь воздуха и продолжил подъем.

До сих пор не знаю, сколько этажей в Большой арке, но я немало их проскочил, словно убегая от преследующего меня по пятам огня. Однако, уже приближаясь к самому верху, я вдруг подумал, что допустил ошибку. С чего я взял, что она решила подняться на крышу? Она же наметила план отхода, и едва ли крыша играла в нем хоть какую-то роль. Спуститься оттуда она могла только на лифте, а я не сомневался, что внизу и лифты, и лестницы взяты полицией под охрану. Фармер не мог об этом не позаботиться.

Я глянул вверх, в проем между пролетами. Сколько оставалось этажей? Десяток? Где она свернет с лестницы? Или я уже проскочил мимо нее?

Я замер на несколько мгновений, прислушался, но не сумел различить ее шагов в доносящемся снизу топоте полицейских. Физической формой они превосходили меня, и это начало сказываться. Я поднялся на следующий этаж и рискнул — вбежал через стеклянную дверь в тускло освещенный коридор с множеством дверей по обеим сторонам и сразу увидел Катрину Ам. Она стояла, согнувшись пополам, сжимая картину в одной руке. Никак я все-таки не ожидал вот так наткнуться на нее. Слишком долго она ассоциировалась у меня с телом, обнаруженным в моей квартире, и теперь отличия показались разительными. Выглядела она старше и более полной, чем я ожидал. Широкое лицо побагровело, лоб и плоский нос блестели от пота. На ней были серые слаксы и простенькая розовая футболка. Во многих местах материал потемнел от пота, кое-где его раскрасили брызги крови Пьера.