Похвали день вечером

Вторая неделя кончалась, и больше нельзя было тянуть. Может, начинать надо с самого дяди Леши? А то все растерялись и только пускают пену.

Шилов обошел всех и сказал, что завтра с утра собираемся у дяди Леши. В девять — у его дома. Вот адрес. Дома разговаривать легче — попробуем убедить. Тем более, суббота, выходной, а в выходной настроение всегда лучше. Короче говоря, завтра…

Он пришел первым и прохаживался возле дома, где жил Савдунин. Это была «двойка» — второй заводской дом, и здесь селились только свои, заводские. На всех балконах густо росли цветы, с одного на другой перекидывались какие-то зеленые ветки — не то плющ, не то декоративная фасоль: Шилов не очень-то разбирался в этом. Он просто поднимал голову, разглядывал цветы, ветки и думал, что уговорить Савдунина наверняка не удастся, но попробовать надо, и решение правильное — прийти к нему.

Дмитрий никак не мог понять бригадира, и поэтому ему было трудно найти какие-то успокаивающие слова. Пусть начнет говорить Соколов, он все-таки давно знает дядю Лешу. Пусть даже похнычет — вроде, ну как же мы без вас… А уж потом он. В среду Савдунин будет работать последний день. Времени совсем мало…

Кто-то легонько стукнул Шилова по плечу, он обернулся — это Лосев тихонько подошел сзади. Дмитрий с удивлением оглядел его: новенький костюм, белая рубашка, галстук, словно на свадьбу собрался!

— А он дома? — спросил Лосев.

— Не знаю. Наверное, дома.

Шилов не мог объяснить почему, но был уверен, что сейчас Савдунин не может уехать никуда. Не то у него настроение, надо полагать. Сидит, наверное, курит и переживает.

— В другое время, — сказал Лосев, — я бы к нему только с полбанкой пошел. Оно как-то душевней получается. Ты подумай, может…

— Обойдемся, — оборвал его Шилов.

Он вытаращил глаза, увидев, как из подъезда вышли Бабкин и Шурочка. У Бабкина за спиной — рюкзак; Шурочка, одетая по-походному, в брюках и сапожках, несла удочки. Они не заметили Шилова и Лосева, и лишь когда поравнялись с ними, удивленно переглянулись.

Лосев спросил:

— Рыбку удить?

Шурочка вспыхнула и по привычке стала поправлять волосы. Но сегодня они не были собраны в пышную розу, а просто были прихвачены сзади черной резинкой, какие надевают на бутылки с лекарствами, и поэтому Шурочка казалась другой. Бабкин строго ответил:

— Да, рыбку удить.

— На уху не приглашаете?

— Поймать надо, — засмеялась Шурочка.

— Ну, — усмехнулся Лосев, — русалочку-то он, я вижу, подсек…

— Но-но, — так же строго сказал Бабкин. И вдруг, заметив нарядный костюм Лосева, сообразил, наконец:

— Вы что, ребята, к нему?

— К нему.

— Был и я у него вчера, — уже уныло сказал Бабкин. — Вот вместе с Шурочкой были, полтора часа просидели — и ни в какую. Вы, конечно, другое дело. А в понедельник, между прочим, партийное собрание.

— Выступишь? Или в кусты? — прищурился Шилов. За стеклами очков его глаза превратились совсем в щелочки.

— Выступлю, — отворачиваясь, буркнул Бабкин. — Мы пошли, а то на электричку опоздаем.

— А на уху приходите, — крикнула, обернувшись, Шурочка.

Из другого подъезда с хозяйственной сумкой вышел высокий седой мужчина, и Лосев сказал тем уважительным шепотом, который появляется при виде начальства: «Директор».

— Где директор?

— Вон, сам Гончаров. Семья, должно быть, на юге, ну, а он — по-холостяцки. В магазин, должно быть, пошел…

Соколов и Козлов появились почти одновременно. И опять Шилову оставалось одно — удивляться: бритые, в хороших костюмах, фу-ты, ну-ты, действительно, как на праздник!

— Начнешь ты, — сказал он Соколову. Тот согласно кивнул. «Нет, — подумал Шилов. — Не на праздник. Нервничают. И я тоже нервничаю…»

Непомнящего дожидались, уже поругивая его, хотя было без четверти девять, но наконец появился и он. Рукопожатия были короткими.

— Здоров!

— Салют.

— Ну, двинули?

— Давай.

Савдунин был в майке и старых брюках. Он как-то заморгал, увидев нарядных, разодетых ребят, и бочком, бочком подался в комнату: «Я сейчас, на одну минуту…»

— Да ничего, дядя Леша, — сказал Шилов, изумленно разглядывая его руки, разрисованные змеями. — Так даже интересней.

— Заходите, заходите… — Он надел рубашку и начал торопливо застилать постель. — Вот, заспался, — объяснил с незнакомой, извиняющейся улыбкой.

На самом деле он спал часа два — заснул уже утром, а так всю ночь просидел на кухне.

— Садитесь, я пока чайник поставлю. Хозяйка моя на работе… — суетился он.

Ребята переглянулись. Савдунин суетился. Савдунин много говорил. Но они увидели и другое: он рад им.

— Бог с ним, с чайником, — сказал Соколов. — Мы не надолго. Поговорим и пойдем.

— Так не положено, — качнул головой Савдунин. — У меня чаек есть еще из Индии. Для праздников берегу.

Непомнящий подошел к нему вплотную. Его не предупредили, что начинать будет Соколов.

— Вот и устройте нам праздник, — тихо сказал он. — Не уходите от нас, дядя Леша.

Савдунин стоял, словно бы на середине незримого круга. Конечно, он знал, зачем пришли ребята. Он ждал их.

— Так ведь, милые мои, как же я смогу…

— Собрание разберется, — сказал Соколов. — Что там, дети маленькие?