Поклянись быть моей

Уиллоу изогнулась под ним, закинула ноги ему на спину, и он, охваченный огнем, ворвался в нее. Она задрожала, тихо вскрикнула и подняла бедра навстречу ему. Он ощутил, какая она горячая и влажная внутри, ее тело стало для него неизведанной вселенной, и он понял, что теряет контроль над собой.

Он задвигался в настойчивом, требовательном ритме, а чтобы помочь ей поймать этот ритм, подсунул руку под ее маленькую упругую попку. Вскоре они двигались в унисон, а их губы терзали друг друга в страстном поцелуе.

Как он и рассчитывал, бушевавший в нем огонь вырвался наружу и сплелся с ее огнем. От этого он испытал мощное, ни с чем несравнимое наслаждение. Он получал то, чего раньше был лишен. Это была волшебная страсть, о существовании которой он не подозревал и поэтому даже не предполагал, что нуждается в ней.

Страсть Уиллоу каким-то образом сделала Ахилла настоящим. Заставила его ощутить жизнь во всей ее полноте. Он почувствовал себя живым.

«Ты хочешь больше, чем одну неделю».

Эта мысль появилась в его сознании ясной и четкой, сияющей каждой своей гранью.

Но в следующее мгновение она исчезла, потому что Уиллоу, отдаваясь ему, в неистовом порыве укусила его за нижнюю губу, и в нем осталось лишь наслаждение, которое прокатывалось по его телу и плавило его.

Он все быстрее и быстрее двигался в ней, и в его ушах звучали ее сладостные стоны. У него еще хватало сил сдерживаться, чтобы дать ей возможность первой взлететь на небывалую высоту. Когда это произошло, и он услышал, как она выкрикивает его имя, он отпустил вожжи и вознесся вслед за ней в ослепительной вспышке наслаждения.

Глава 7

Уиллоу лежала под Ахиллом и тяжело дышала.

Ей казалось, что она разлетелась на кусочки, которые потом соединились совершенно по-новому, в нечто новое и прекрасное.

Наслаждение продолжало волнами прокатываться по ее телу. Все, что она испытывала, было внове для нее и вызывало восторженное удивление. Надо же, Ахилл такой большой и тяжелый, а она не чувствует, будто он давит на нее. Надо же, она слышит гулкое биение его сердца и даже то, как при дыхании воздух врывается в его легкие. Внутри ее царило спокойствие, и она впервые за многие годы позволила себе расслабиться.

Тогда, на террасе, ее вдруг охватил страх. Она испугалась, что приезд на этот прекрасный остров тоже был ради шоу, что она неправильно поняла Ахилла. И ей понадобилось срочно все это выяснить. Она тогда повернулась к нему, заглянула ему в глаза и спросила напрямик. Однако прежде, чем он ответил, она увидела правду в его взгляде — там ярким пламенем горело желание, и она знала, что это желание обращено только на нее.

Это лишь физическое влечение, сказал он, но она и не требовала от него большего.

И сейчас этого ей действительно было достаточно. Особенно после того, как образ ленивого плейбоя разлетелся и обнажил полного страстей человека.

О, как же сильно она его желала! Как мечтала ощутить его жар, почувствовать его руки на своем теле! Как стремилась раствориться в его огне!

И все это она получила.

Ей понравилось, как он срывал с нее подвенечное платье, как снимал с нее нижнее белье. Как поднял ее на руки и уложил на диван. Ей понравилось, что он ворвался в нее.

И больно не было. Ощущение было такое, что все происходит так, как и должно. Так, будто им заранее было суждено соединиться вот таким образом — в первобытной, стихийной страсти, которая превращала все вокруг в волшебство.

Уиллоу посмотрела Ахиллу в глаза и хотела уже сказать ему, как ей было хорошо, но не успела потому, что он вдруг быстрым движением соскочил с нее, встал и вышел на террасу.

«Неужели ему не понравилось?» — похолодев, подумала она. Наверное, она совершила ошибку. Хотела быть отстраненной и сдержанной, а потом стала задавать слишком много вопросов и болтать. А потом страстно целовала его и не скрывала своего желания.

«Ты все испортила. Как всегда».

В тот день много лет назад она очень старалась. Она трудилась изо всех сил, чтобы получить хорошие оценки. Но учеба трудно давалась ей, потому что она была неусидчивой. Она показала отцу, что ей удалось получить хорошо с плюсом по биологии, и думала, что он обрадуется и похвалит ее. Однако он заявил, что оценка слишком низкая, что он ожидал от нее лучшего результата и что она мало старалась.

В этом-то и была проблема. Она старалась изо всех сил, но для него она была недостаточно хороша. Что бы она ни делала, ему всегда было мало. И в конечном итоге она сорвалась. Схватила фотографию матери, стоявшую на его письменном столе, единственную, которая у него была и которую он очень ценил, и разорвала ее на крохотные кусочки. Ей хотелось причинить ему ту же боль, что он причинил ей. Его маска холодной сдержанности треснула, когда он бросился подбирать обрывки.

«Нет… нет… — хрипло шептал он. — Только не это… Это все, что у меня осталось…»

Она и в самом деле причинила ему боль. Сильную боль.

А потом он поднял руку к голове и повалился на пол.