Покой

— В какой-то степени это верно. Но именно эта смерть не обеспечивает нового рождения, которого тебе так хочется. По крайней мере, не каждый раз. Потому что подобный бунт позволяет нам выйти за рамки категории. Ты не можешь поместить человека внутрь Вселенной вместе с тем, чего он достоин. А между тем именно с этого следует начинать. Я вовсе не из тех, кто придает человеку божественные свойства. Однако господин Вселенной — это человеческий дух.

Суат рассмеялся.

— Наконец-то я столкнулся с разгоряченным Ихсаном, — сказал он. — Но ты, Мюмтаз, все равно запиши эту историю!

Мюмтаз впервые вмешался в разговор.

— А почему ты хочешь, чтобы я написал, а не напишешь сам?

— Все очень просто. Ты — замечательный рассказчик. Тебе нравится писать. У нас разные роли. А я просто живу!

— А я разве не живу? — этот вопрос Мюмтаз задал невероятно мягким голосом, но так, будто спрашивал: я что, уже умер?

— Нет, ты не живешь; то есть живешь, но не так, как я. Ты находишь какую-то точку средоточия и живешь в ней. У тебя обширные и блестящие планы. Ты говоришь себе, что сумеешь повелевать временем. Ты бьешься изо всех сил, чтобы не потерять то, что для тебя ценно. Ты умеешь отделять, что для тебя полезно, а что нет. Ты смотришь на то, что хочешь, и не смотришь на то, что не хочешь, — Суат разговаривал как будто сам с собой. То и дело он начинал кашлять и после каждого приступа качал головой, словно бы говорил: не обращайте внимания, пройдет. — У тебя есть свой собственный мир, ты хочешь, чтобы он был твоим во что бы то ни стало. Ты продолжаешь оставаться в нем, даже если он ненастоящий. А разве я такой, как ты? Я жалкий, материалистичный пьяница, человек, избегающий любых своих обязанностей. Моя жизнь — это жалкая и бесполезная трата. Я теку, как ручей. Я болен, я много пью; у меня есть дети, но я не хочу их даже видеть. Я давно забросил собственную жизнь и каждую минуту живу в обличье другого человека. Каждый встреченный мной вор, каждый убийца, каждый бедняга, что с трудом волочит ноги, каждое живое существо становится для меня новой возможностью. Они зовут меня. А я бегу следом за ними. Они раскрывают передо мной свои панцири, а может быть, это я раскрываюсь перед ними, и они незаметно селятся внутри меня, захватывают мои руки и мысли, их страхи и подозрения становятся моими страхами, моими подозрениями, по ночам я вижу их сны. Я просыпаюсь от их ужаса. Разве это просто? Я проживаю внутри себя муки всех отверженных. Я хочу на личном опыте познать каждое падение. Знаешь, сколько раз я уже обчистил кассу нашего банка, которую доверили мне?

Маджиде была готова разрыдаться:

— Что ты такое говоришь, Суат? Не слушайте его, ради Аллаха. Смотрите, он же весь в поту…

Мюмтаз смотрел на свою невестку; ее лицо было белее бумаги, а глаза широко раскрыты. У Маджиде был настоящий нервный срыв. Но Суат не придал этому значения:

— Не беспокойся, Маджиде. Все не так, как ты полагаешь. На самом деле я никакую кассу не обчищал. Может быть, я просто сотню раз думал ее обчистить. И не просто думал, а представлял себе, как я забираю деньги. Может быть, я сотню раз уходил из банка самым последним. Может быть, я ходил сгорбившись, подозревая, что следом за мной идут люди, которые собираются меня поймать, может быть, я шел какой-то совершенно неизвестной дорогой.

Ихсан спросил:

— Но зачем ты делал все это?

Однако Суат ответил, глядя только на Мюмтаза:

— А зачем я так самым бессмысленным образом, по-глупому прожил жизнь? Зачем я развлекался? Зачем пил и зачем женился? Все за одним и тем же! Чтобы убить время. Чтобы жить; чтобы не гнить! — он пожал плечами. — Откуда мне знать? Я хочу чувствовать себя, вот зачем. Возможно, это потребность сказать пустоте, что я существую. Теперь ты понял, почему я хочу, чтобы ты непременно записал эту историю? Только для того, чтобы ты хоть раз ощутил на своей шкуре ужас. У каждого из вас в голове есть куча слов, таких, как «любовь», «страдание». Вы живете в словах, а я хочу узнать смысл слов. Поэтому я делаю то, что я делаю. Например, ты должен написать, чтобы узнать, что значит «не любить» так, чтобы хотелось убить. Но ты ведь и что такое «смерть» толком не знаешь… — Он зашелся смехом. — Я уверен, что для тебя смерть означает некоторое ожидание в вечности, словно вещь в музее, после того как хорошенько обожжешься в печи жизни, приобретешь свою совершенную форму, станешь до конца собой. Разве не так? Поэтому смерть не вызывает у тебя отвращения, ты считаешь ее сестрой красоты и любви. А ты думал когда-нибудь о том, насколько отвратительна на самом деле смерть? Это отвратительное гниение и вонь! Не знаю, есть ли среди вас те, кто верит в Аллаха. Но я уверен, что вы все давно завершили разговоры об этом неопределенным молчанием. Ведь вы живете в словах! Вы когда-нибудь, хотя бы раз, пожелали поговорить с Аллахом? Если бы я был верующим, мне бы захотелось с Ним поговорить, поучиться у Него разуму.