Покой

— Я читал письма, которые немецкие студенты писали в свои семьи во время Первой мировой войны. Все они познали мистику человеческой сути.

— Мистика. Вот что хуже всего. Никогда не теряйте связь с землей. В противном случае вы можете превратиться во что угодно, во все, что вы схватите из воздуха. Ведь в вашем организме действуют паразиты, а мистика бывает связана с человечеством, с властью, мистика бывает расовой, мистика может быть связана со стыдом и страданиями. И тогда божественность, как костюм актера, повиснет рядом с вами; этот костюм очень просто надеть. Человек не должен даже пытаться приобрести привычку быть богом. Он не должен думать, что есть абсолютная идея, что истину можно увидеть только из одной точки.

Молодой человек, мои убеждения вызывают у меня столько же страданий, сколько мои сомнения. Вот почему я никому не причиню вреда. А те, кто связан с мистикой, не такие. Они считают, что у них особая миссия, — врач смеялся, как маленький ребенок. Мюмтаза охватило ощущение счастья, которое дарила чистота этого смеха, и он ждал, когда доктор продолжит говорить: — Когда я был маленьким, к нам пришел один хафиз — юродивый, знавший наизусть весь Коран. Про него говорили, что ему подвластны духи. Мой отец бросился на поиски клада. Хафиз некоторое время жил и ночевал у нас в приемной комнате на мужской половине. Каждое утро они с отцом, встав спозаранку, уходили в неизвестном направлении. Когда я иногда входил в приемную комнату, я видел, что хафиз ищет место, где спрятан клад. Он обращался к загробному миру. Он отворачивался лицом к стене и говорил с миром духов так, будто общался с простым человеком по телефону, говорил с собственным безумием. Я мог следить за разговором по вопросам и ответам. Этот безумец по виду был совершенно безобидным. Однако безвредных безумцев не бывает. Молодой человек, безумец всегда опасен. Безумие — страшная вещь.

Однажды, когда отца не было дома, он снова заговорил со стеной. Он узнал, что для того, чтобы найти клад, нужно на соседнем пустыре перерезать горло маленькому арабскому мальчику — бедному приемышу, что жил у нас. В доме внезапно начался ад. Безумец отправился на кухню и начал точить все ножи для резки мяса, читая при этом странные молитвы. Повар по необычному блеску его глаз сначала что-то заподозрил, а потом все понял по его бессвязным речам. Потому что он ножи точил и продолжал разговаривать с духами…

К счастью, его вовремя задержали. Чего бы он только ни наделал, пока отец не заключил его в тюрьму Топташи. Но и там ему не сиделось спокойно: он каждый день писал султану доносы на отца.

— А ваш отец, по крайней мере, избавился от интереса к сокровищам?

— Избавился, но ему потом вздумалось добывать золото, и все наши сбережения потекли в карманы самозванца из Марракеша, — врач грустно вздохнул. — От подобных болезней избавиться не так просто, как мы думаем. Во многом они похожи между собой. Возьмите, например, сегодняшний садизм нацистского режима! Я уже сейчас уверен, что завтра буду читать всю мазохистскую подпольную литературу, которую породит этот культ власти! В такой литературе только слабость, только слезы. Убейте меня! Растерзайте меня! Я обретаю себя, только когда унижен и страдаю! Только тогда начинают бунтовать. О, проявите сострадание к человеку! Права личности теряются, человек унижен, человек становится тем самым вавилонским кирпичом и строительной смесью из плоти и крови. Вот вспомните, что было десять лет назад.

Он вдохнул полной грудью ночной воздух:

— Здоровья, Господи, дай нам здоровья! Не власти, а здоровья! Здоровья всему человечеству. Здравого смысла, чтобы принимать жизнь такой, как есть. Мы не хотим жизни, подобной жизни богов. Давайте жить так, как нам суждено! Жить, как люди!

Жить, не обманываясь ничем, не лгать себе, жить, не поклоняясь собственной лжи и тени!

Мюмтаз подумал: «Он ведь тоже своего рода пророк!»

Он был доволен, что они, наконец, дошли до их района. Его тяготило такое количество мыслей, такое количество парадоксальных рассуждений. Кажется, только для того, чтобы избавиться от их тяжести, он подумал о Нуран; как спокойно ему было рядом с ней. Рядом с ней царил мир, в котором все соответствовало собственному значению. Однако Нуран была очень далеко, а в доме, к которому они приближались, лежал больной человек, и с ним сейчас неизвестно что происходило. Больной человек, которого он, Мюмтаз, очень любил. «Сто шагов осталось, всего сто шагов», — твердил Мюмтаз про себя.

Сердце его сжалось еще раз при мысли о том, что жить приходится среди постоянных ограничений и препятствий.

— Что это со мной? Ведь и до меня жили люди, которые страдали!

Он не завершил мысль. Из зарослей крапивы на пустыре по пути к дому к ним бросилась тень. Доктор вздрогнул. Мюмтаз объяснил:

— Не пугайтесь. Этот старик — бродячий бекташи. Он живет здесь неподалеку, в подвале. Его подкармливает весь квартал.

Старик остановился перед ними и поприветствовал, а затем продекламировал бейт из Шейха Галипа: