Покойник с площади Бедфорд

– Ты не хотела говорить еще и потому, что это заставило бы меня подозревать его в убийстве Альберта Коула, так как у того была табакерка генерала, – спокойно произнес полицейский. – Он сам дал ее Коулу?

– Нет… он передал ее шантажисту. Ему приказали это сделать, как подтверждение его согласия на сотрудничество, и он отдал ее мальчику на велосипеде.

Некоторое время миссис Питт ждала, что скажет муж. Насколько все это рассердило его? Давно надо было все ему рассказать!

Томас внимательно рассматривал жену, и она почувствовала, как кровь прилила к ее лицу. Если б все началось сначала, она поступила бы точно так же. Шарлотта была абсолютно уверена, что Балантайн невиновен. Он нуждался в защите, а Огаста ничего не стала бы делать ради мужа.

Томас неожиданно подмигнул ей и улыбнулся. Свою супругу он знал лучше, чем она сама знала себя: покоя от нее ждать не приходилось.

– Извинения принимаются, хотя и не полностью, – мягко сказал суперинтендант. – Я бы посоветовал тебе почитать на досуге «Дон Кихота».

Теперь уже миссис Питт сморгнула и опустила глаза:

– Будем ужинать?

– Конечно! – Ее муж уселся за стол и стал наблюдать, как она расставила тарелки, разложила приборы, сняла с плиты приготовленную еду и разложила ее по тарелкам.

Веспасия ничего не знала о Зигмунде Таннифере, но и то, что она знала о ситуации вообще, показалось ей настолько серьезным, что заставило воспользоваться телефоном – инструментом, которым она не переставала восхищаться. Пожилая леди позвонила своему другу Телониусу Квейду и спросила, может ли тот принять ее сегодня вечером.

Телониус предложил приехать сам. Леди Камминг-Гульд достаточно устала за день и с благодарностью согласилась, хотя если подобное предложение ей сделал бы кто-то другой, она бы с негодованием его отвергла. Пожилая дама категорически отказывалась поддаваться своему возрасту больше, чем это было необходимо, и уж тем более показывать это другим. Но с Телониусом все было иначе. Веспасия стала понимать, что его любовь к ней прошла период восхищения ее красотой, которую женщина сохраняла лет до шестидесяти и следы которой все еще были заметны. Теперь он любил ее самое и то, что связывало их спустя долгие годы жизни в эти совсем непростые времена. Их отношения начались – по крайней мере, для нее, – когда император Наполеон угрожал самому существованию Британии. Леди Камминг-Гульд помнила Ватерлоо. Королева Виктория была тогда еще просто маленьким ребенком… Теперь королева тоже постарела, носила траур и владела четвертью мира. Моря бороздили пароходы, а набережная Темзы освещалась электрическими лампочками.

Телониус появился около восьми. Он поцеловал ее в щеку, и Веспасия почувствовала запах вымытой кожи, чистого белья и теплоту его тела.

Затем Квейд выпрямился и с легкой улыбкой спросил:

– Что случилось? Выглядишь ты очень обеспокоенной!

Они находились в гостиной. За окнами все еще было светло. Темнота не наступит еще пару часов, но воздух был уже прохладным, несмотря на золотистый оттенок, в который окрашивали все вокруг лучи заходящего солнца.

Телониус сел – он знал, как раздражала его возлюбленную необходимость смотреть на кого-то снизу вверх.

– Бо́льшую часть дня я провела у Данрайта Уайта, – стала рассказывать хозяйка дома. – Боюсь, что ты был прав, когда говорил, что боишься за него. Он признался мне, что его так беспокоит. Все гораздо хуже, чем ты предполагал.

Гость наклонился вперед. На его тонком, мягком лице появилось волнение.

– Ты что, боишься, что у меня не все хорошо с головой? – спросила Веспасия.

– Ну, как самый крайний вариант, – кивнул судья. – Что же он тебе сказал, что это так тебя взволновало?

– Он сказал, что его шантажируют…

– Данрайта Уайта?! – Телониус был потрясен. – Не могу в это поверить! Никогда в жизни я не знал более предсказуемого и правильного человека. Или человека большей честности и порядочности. Да что, Бог ты мой, он мог совершить такого, чем его можно шантажировать, не говоря уже о том, за что он готов заплатить, чтобы сохранить секрет?! – На лице Квейда появились волнение и озабоченность, но было видно, что он все еще до конца не верит во все сказанное.

Веспасия хорошо его понимала. Уязвимым Данрайта делала только его любовь к Маргерит, и именно это было самым страшным. Шантажист должен был быть близок к нему настолько, чтобы узнать этот секрет, иначе не стал бы тратить свое время.

Телониус следил за собеседницей, ожидая объяснений.

– Он ни в чем не виноват, – подчеркнула старая леди, – кроме желания защитить Маргерит от всех возможных обвинений, справедливых или нет.

Затем она рассказала о письме шантажиста и о реакции на него Данрайта.

Некоторое время ее друг сидел молча. Черно-белая собака спала на освещенном лучами солнца ковре, тихонько похрапывая и время от времени дергая лапами.

– Понятно, – сказал наконец судья. – Ты права, все гораздо хуже, чем я мог предположить.