Покойник в кювете

— Нас интересует состояние Гусева, — сказал Сергей. — И перспективы его выздоровления.

— Это тот, что поступил к нам сегодня утром, Виталий Иванович, — объяснил замглавному. — Сейчас он в реанимации.

— Ну и как он?

— Насколько мне помнится, сломаны ребра, и, кажется, еще повреждения рук и ног. Несчастный случай на трамвайной остановке. Это точно.

— Обходил трамвай сзади?

— Я не в курсе деталей.

Главный и зам повернулись к полицейским.

— Мы тоже не в курсе, — нетерпеливо сказал Сергей. — Сейчас нас интересует другое: выживет он или нет? И можно ли с ним пообщаться?

Главный посмотрел на зама.

— Безусловно шанс на поправку есть, — уверенно сказал тот.

Весьма расплывчатый ответ.

— А вот как он им воспользуется, это уже другое дело. Не исключена вероятность того, что дело может кончиться инвалидностью. Но это худший из вариантов. Мне так кажется.

— То есть вы исключаете смертельный исход? — спросил Сергей.

— Вовсе нет. Его тоже исключать нельзя ввиду немолодого возраста пострадавшего, — ответил зам.

Слушая его, Никита пришел к выводу, что за расплывчатыми формулировками зама скрывается недостаточная информированность, скрываемая от главврача и от них, полицейских.

«А если в самом деле всё кончится инвалидностью, то из какого общака Гусеву будут оплачивать ее, — подумал Никита. — И как его инвалидность может повлиять на приговор суда?»

— А что касается общения…

Зам посмотрел на главного, и у того на лице появилось скептическое выражение.

— Вряд ли это возможно сейчас.

— Если не сейчас, то когда?

Главный развел руками; его зам пожал плечами и озабоченно вздохнул.

«Спевшийся дуэт», — подумал Никита.

— Понятно, — сказал Сергей. — Допросить его, значит, нельзя, а когда можно будет — неизвестно.

— Боюсь, что дело обстоит именно так, — сказал зам.

«Боязливый какой», — раздраженно подумал Никита.

Скорее всего, администратор средней руки с поверхностным представлением о том, что происходит на самом деле, но прекрасно предугадывающий, куда ветер подует, и подыгрывающий своему непосредственному начальнику. Неудивительно, что главный отгородился им от всех и всего, как щитом, и пребывает в благополучном неведении о реальном положении дел в больнице. Прекрасная диспозиция для того, чтобы заму манипулировать главным. Что он, очевидно, и делает.

— Скажите, никто не звонил в больницу, не справлялся о его состоянии? — спросил Сергей.

— Попробуем выяснить, — сказал Виталий Иванович и кивнул заму.

Тот позвонил в справочную, выслушал, что ему скажут, и, положив трубку, сказал, что был один звонок в половине десятого, но дежурная не смогла ничего ответить, потому что не располагала ни какой информацией о состоянии Гусева.

— Оперативно. Ничего не скажешь. И получаса не прошло после несчастного случая.

Сергей повернулся к главврачу.

— Виталий Иванович, у нас к вам настоятельная просьба, к вам и вашему заму: проинструктируйте, пожалуйста, дежурную, чтобы на все звонки о состоянии Гусеве она отвечала, что оно удовлетворительное и в ближайшее время его, очевидно, выпишут из больницы.

— Не понял, — сказал главврач.

Никита тоже смотрел на Сергея с недоумением.

— Это необходимо сделать, — если так можно выразиться, — в силу производственной необходимости.

— Ерунда какая-то.

— Нет, Виталий Иванович, это не ерунда, — сдержанно улыбнулся Сергей. — Дальше — больше. Начиная с послезавтра дежурная на телефоне должна будет отвечать на все звонки о Гусеве, что его состояние улучшается и что дело идет к выписке.

— Это уже становится интересно. Очень даже интересно.

Главврач сел в кресло за свой стол и задумчиво почесал в затылке.

— Вы ничего не хотите мне объяснить?

— Извините, не могу. Служба такая.

— Ну что ж, как вам угодно, — сказал главврач и, откинувшись на спинку кресла, кивнул заму.

— Будет исполнено, Виталий Иванович.

— Я могу положиться? — спросил Сергей.

— Абсолютно, — сказал зам и, улыбнувшись, добавил: — Служба такая.

— Спасибо.

Никита с Сергеем вышли в коридор.

— На предмет общения с Гусевым надо договориться с лечащим врачом, — предложил Никита. — Эти ребята на Монблане не в курсе того, что происходит на местах. Во всяком случае, с Гусевым. Он им неинтересен.

— Возможно, — рассеянно ответил Сергей и, посмотрев на Никиту, добавил: — Не будем спешить с выводами. Особенно в нашей работе. Это приводит к верхоглядству.

— Понял. А меня ты посвятишь в то, что задумал?

— Завтра же ты выступишь в качестве сотрудника полиции по связям с общественностью и организуешь пресс-конференцию. Детали обсудим потом, а сейчас — в трамвайное депо.

Трамвайное депо было в противоположной стороне от конечной остановки, где в туалете недалеко от петли, которую выделывал трамвай, отправляясь в обратный путь, Гусев пытался замочить Никиту.

Путь в депо был не ближний, но всю дорогу, словно сговорившись, Никита с Сергеем молчали.

В депо их сразу направили в кабинет директора. Им оказался человек около сорока лет, невысоко роста, лысоватый и чрезвычайно подвижный. Он ни минуты не мог сидеть на месте. То и дело вскакивал из кресла и принимался ходить по кабинету, потирая руками.