Покойник в кювете

— Мы должны были знать, что заставило Лагоева убить и Смагина, и Рогова.

— Одним словом, мотив преступления, — сказал Петро.

Сергей кивнул головой.

— Да. Иначе обвинение будет неполным, а к противостоянию с искушенным Бершманом готовиться надо серьезно. А на помощь Лагоева нам рассчитывать не приходилось.

— И тут нам помогли две реплики, — сказал Никита, до этого ерзавший на стуле в нетерпении, когда ему передадут слово. — Первая от сожительницы Смагина в Москве. Она сказала, что он вернулся к нам в город получить с кого-то должок. Вторая от Гусева. Был момент, когда мы хотели отпустить его из СИЗО, но он наотрез отказался. Мы спросили: почему. Он ответил: боюсь пистолета — и ни в какую не хотел объяснить, что это значило.

Никита повернулся к Татьяне.

— Твои соображения?

Татьяна едва заметно подавила зевок.

— Без понятия.

— Понял, — сказал Никита и посмотрел на Сергея. — Всё. Продолжим в следующий раз. Завтра вам, — Никита посмотрел на часы, — то есть сегодня поднимать мальчишек в школу, а мы тут засиделись.

— Нет, пока я всё не услышу, вы никуда не уйдете, — запротестовала Татьяна.

— Тогда в самом кратком изложении. В стиле полицейского рапорта. Вкратце так: Гусев вдруг понял, что мы его союзники, и, измученный страхом за свою жизнь, стал беспощадно топить Лагоева. Справедливости ради надо сказать, что Юнусов с Устюговым от него не отставали, и по мере накопления у нас материала от Гусева бросились наперегонки наверстывать упущенное и подбрасывать новые факты. Из-за этих фактов нам пришлось перелопатить все архивы в городе, чтобы вывести Лагоева на чистую воду. Мы уже говорили, что в наше распоряжение попала записная книжечка с мздой, полученной с мелких предпринимателей. Именно с тех сумм начался его бизнес. Но ему предшествовало убийство.

— Того самого… — Татьяна щелкнула пальцами. — Ну как его?

— Вязов, — подсказал Петро.

— Да, совершенно верно. Того самого Вязова, который занимался расследованием по сути преднамеренного убийства Виталия Кораблева. Он добился доступа к нему и записал на диктофон его показания. Это стоило Кораблеву жизни. Он не выдержал психологической и физической нагрузки и от перенапряжения скончался. Зато у Вязова на руках оказалась бесценная запись. Но он не спешил этим воспользоваться. Наоборот, он решил использовать ее в своих интересах.

— Как это и зачем? — спросила Татьяна.

— Танька, если ты будешь все время перебивать меня вопросами, то я не уложусь в отпущенный лимит времени.

— Хорошо. Продолжай. Но ответь на вопросы.

— Отвечаю: через своих осведомителей он внимательно отслеживал деятельность этих бандитов, дал им возможность побольше награбить и после очередного вымогательства накрыл их с поличным и…

— И потребовал… как это у вас называется? — Татьяна повернулась к Сергею.

— У нас это называется должностное преступление, — веско сказал муж.

— А в народе: откат, — подсказал Петро.

— Во, во — откат.

— Пусть будет откат, — согласился Никита. — К Вязову это больше подходит. И назвал он такую сумму отката, что у бандитов глаза полезли на лоб. Осведомители явно ввели его в заблуждение.

— И что было дальше? — затаив дыхание, спросила Татьяна.

Вопрос был по делу, и Никита на него ответил.

— А дальше Лагоев сказал своим подельникам, что придется все отдать. Не садиться же в тюрягу! Те согласились, и Лагоев вроде как отдал деньги. И вдруг Вязова убивают. А к тому времени на местную милицию уже поступил сигналов вагон и маленькая тележка, что она не справляется с криминогенной ситуацией в городе, и Москва прислала комиссию досконально во всем разобраться. Наши бандиты испугались не на шутку, подозревая друг друга в убийстве Вязова. Больше всех преуспел в этом Лагоев. Он задергал своих подельников вопросами кто из них и зачем это сделал под тем предлогом, что раз кто-то из них убил мента, то рано или поздно его расколют, и он потянет за собой остальных, и к этому надо быть готовым. Смагин, Гусев и Рогов не выдержали психологического прессинга и бросились в бега.

— Еще бы, — усмехнулся Петро. — За ними уже были сроки. А что с Лагоевым, Юнусовым и Устюговым?

— Эти остались в городе. Простоватый Рогов убежал недалеко. К тетке в Кочки. А Гусев и Смагин с тех пор мотались по стране. За это время Смагин успел отсидеть несколько сроков, а Гусев избрал более безопасную стезю Альфонса.

— Фу, какая гадость, — поморщилась Татьяна.

— Но под конец своей криминальной карьеры, — продолжил Сергей, — Смагин, очевидно, насытившись отсидками, решил повторить опыт своего приятеля Гусева и Альфонсом осесть в Москве у Анны Трофимовны. С ним, что ни маловажно, все это время, пока их бросало с места на место по стране, он поддерживал переписку через друга детства Рогова, который был у них чем-то вроде почтового ящика. Да и сам Рогов изредка писал Смагину. И так случилось, что он, почти безвыездно торчавший в Кочках и бывавший в городе наездами, вдруг узнает каким-то образом, что Лагоев неслыханно разбогател — стал владельцем универсама.