Покойники тоже плачут

Так и получилось. Он поехал переводчиком в Киргизию, где располагался крупный учебный центр для иностранцев из «третьего мира». Даже в Киргизии, несмотря на все условия, пить Гарик так и не научился. Не пить, к сожалению, тоже не получалось. Единственное полезное качество, которое он там приобрел, оказалось невероятное, почти мистическое везение. Каким-то необъяснимым для него самого образом Гарик умудрялся не попадать в расставляемые начальством сети. Возвращаясь в бессознательном состоянии в офицерскую гостиницу, Оськин успешно проходил все кордоны и засады и благополучно добирался до койки, хотя наутро не мог вспомнить, каким путем он шел. Коллеги Гарика, во сто крат умнее и осторожнее его, получали взыскания, ссылались из Киргизии еще дальше, а Оськин только удивленно хлопал глазами и спрашивал сам себя: «Как же это я не угодил под косилку?»

Невысокого роста, худенький и вертлявый, он всегда что-нибудь искал: поесть, выпить, денег до получки, сигарету, женщину. Его маленькая, как у ящерки, головка на тонкой шейке постоянно вертелась из стороны в сторону. В силу природной нервности Оськин никогда не находился в состоянии хотя бы относительного покоя и даже во сне беспрерывно дергался, что-то бормотал и вскакивал на постели от малейшего шороха.

Две трети своего жалованья Гарик отсылал жене в Москву, а оставшееся в два дня пропивал в ресторане. Последние двадцать восемь дней до получки он питался где и чем придется. В общаге Оськин безошибочно ориентировался на звук и запах, всегда появляясь в нужный момент в нужном месте. А что касалось выпивки, тут его интуиция достигла таких фантастических высот, что ему позавидовал бы любой экстрасенс. Как ни конспирировались обитатели гостиницы, прячась от начальства и лишних ртов, они были бессильны против Оськина. Стоило в какой-нибудь самой отдаленной комнате бесшумно откупорить бутылку спиртного, как в дверь уже скребся Гарик, хотя минуту назад его невозможно было сыскать.

Вскоре и Тенин, и Оськин уехали работать в Африку, потом опять встретились в России. Оськин рассекал по Москве на новенькой черной «Волге», глядя на дорогу сквозь рулевое колесо. Был уже конец восьмидесятых, Гарик начал активно деловарить с кооператорами, и Тенину было интересно узнать, в какой области. Однако беседы тогда не получилось. Не успели они опрокинуть по паре рюмок, как нить разговора была безвозвратно утеряна. Гарик сделался пьяненьким, начал отвечать невпопад, ну а после третьей рюмки из уст его поползла такая ахинея, что, слушая ее, можно было легко сойти с ума. Дальнейшее общение представилось Юрию бессмысленным, хотя они даже не успели приступить к горячему. И вот теперь, спустя два года, Тенин очень надеялся, что разговор с Оськиным все же состоится.

Юрий шел по Тверской, с интересом взирая на новую жизнь. Да, он вернулся в другую страну. На улицах появилось невиданное ранее количество красивых иностранных автомобилей с обычными российскими номерами. Попадались весьма дорогие. «Неужели все они принадлежат частным лицам? — думал Тенин. — Откуда у людей столько денег?» До сих пор хорцшие деньги можно было поиметь, либо работая за границей, либо занимаясь рискованными делами, за которые тебя запросто могли упечь в казенный дом.

Юрий всегда верил в успех частного предпринимательства, однако не думал, что в России это произойдет так быстро. Когда он уезжал в Африку, частная предпринимательская деятельность не имела в России большого размаха. Кафе и рестораны открывали лишь отчаянные единицы. Какие-то кооперативы занимались ремонтом квартир, кто-то челночил. Все это казалось Тенину мелочью и большого интереса у него не вызывало. Теперь было видно: частный сектор богатеет на глазах.

Тенин с увлечением читал в газетах сообщения о перестрелках на улицах и заказных убийствах в подъездах. Металлические двери в Москве шли нарасхват. Огромным спросом пользовались газовые пистолеты, баллончики, а также охотничьи ружья, особенно нарезные. Выпускники Военного института иностранных языков изо всех сил щеголяли блатным жаргоном. Офицеры, вчерашние коллеги Тенина, работали переводчиками, консультантами и охранниками в различных фирмах и получали какие-то невиданные оклады. Рассказывали про контрразведчика, приватизировавшего конспиративную явочную квартиру. Тенину это казалось курьезным сном, который вот-вот кончится.

Юнец, сидевший рядом в метро, вчерашний школьник, увлеченно рассказывал ровеснику: «Приходим к нему домой, он шкаф открывает, а у него там два «калаша» висят…» Тенин сразу смекнул, что речь шла об автоматах Калашникова. Один такой автомат он видел вчера из окна собственного дома. В скверике напротив рослый хлопец извлек его из-под пальто и, не таясь, демонстрировал другому, спокойно вертя автомат в руках, словно балалайку. То ли продавал, то ли просто хвастался. Похоже, эта штука стала в Москве предметом первой необходимости, вроде зонтика. Жить становилось все веселее.