Поколение 40-х

– Вы попробуйте бабушка внучку устроить работать в воинскую часть, они имеют право брать на работу без прописки и подают нам отдельные списки работников и мы обязаны их прописывать.

Бабушка воспрянула, веселая вернулась домой.

– Ну все голуба душа, теперь бабка тебя пропишет. Пойду вечером к Анне Петровне, она мне поможет, не откажет.

– А кто это Анна Петровна? – спросила я.

– Это жена командира части нашей, я им уж который год молоко от нашей коровки ношу. Хорошая женщина, я ей маленькому сынишке грыжу заговаривала, помогла, так они уж так благодарили, а то уж так измаялось дите. Пойду поговорю.

– Да ведь муж командир части, а не Анна Петровна, что же ты ее собираешься просить? – с сомнением недоумевала я.

Многого ты еще в жизни не допонимаешь милая, в семье всегда главная жена, да еще если с умом, тогда значит в доме будет порядок. И муж всегда поймет, если ему с умом растолковать дело. Мне это не под силу, а ей как раз.

Не знаю, уж как они толковали с Анной Петровной, только взяли меня на работу безо всякой прописки в чертежное бюро при штабе и вскоре прописали. Нас было всего две женщины, я и еще одна молодая женщина, жена офицера, да два солдатика в помощниках, да начальник нашего бюро прапорщик. Чертежи я читала отлично, разбиралась в них еще со школы. Работа мне нравилась. Мы работали на учебный процесс, преподаватели приносили нам нужные им чертежи-синьки и нам необходимо было все это увеличить в 10-20 раз т.е. сделать наглядное пособие для обучения. Работа конечно была сложная и ответственная, поскольку часть прожекторная, то все эти схемы были электрические: конденсаторы, сопротивления, провода, переключатели. Нельзя нигде ошибиться, учащиеся по ним собирали макеты и подключали ток, все должно быть правильно подсоединено. И чертить приходилось больше на белой детской клеенке. Отрезалось, как правило, два куска метра по четыре, склеивалось по длине резиновым клеем и потом на этом огромном полотнище и чертилась самым тонким плакатным пером разбавленной тушью принципиальная электрическая схема. Она была так плотно плотно заполнена деталировкой изображения, что практически белой клеенки не было видно. Такой чертеж делаешь дней пять, а то и неделю. Потом ее прибьют на две рейки и они скрученные хранятся долго, не рвутся, как на ватмане. Конечно приходилось чертить и на бумаге за обыкновенном кульманом. Это было проще и легче. Работы было много, но я справлялась, нас всегда награждали грамотами к очередным праздникам, надо было выходить на торжественной части при полном зале народа на сцену и получать эту грамоту, меня всегда это очень смущало. Это было самое счастливое и беззаботное время в моей жизни. Во-первых я свободна. У матери с Михаилом родилась еще дочь и ей до меня было совершенно никакого дела, она перестала вмешиваться в нашу с бабушкой жизнь, мы вдвоем в нашем маленьком домике, где всегда чистота и порядок. Жили мы скромно, но вполне сносно.

Я очень любила лыжи и каток. В части, в 500 метрах от нашего домика был каток с музыкой и цветными фонарями и я часто после работы туда ходила, коньки надевала дома и шла по снежной тропинке до катка.

Моя удивительная, любознательная бабушка, все ей было интересно и любопытно, с удивленьем наблюдала, как я собираясь на каток, одев ботинки с коньками, топаю в них по дому на этих узеньких железных полосочках, недоуменно спрашивала:

– Господи, ну как же ты в них ходишь и не падаешь? А как же на льду-то держишься, ведь он скользкий? Смотри девка, сломаешь ноги, никто замуж не возьмет хромую. Я смеюсь:

– Это же и прекрасно, что лед скользкий, как же иначе кататься, на то он и лед, чтоб скользить.

Она сокрушенно качала головой, поджимая рот. И вот однажды прихожу домой с работы и что же!? Сидит моя бабуля в нашей крошечной кухоньке у самой входной двери, а на ногах у нее мои ботинки с коньками и держит в руках две лыжные палки, сидит пригорюневшись. Я опешила:

– Что с тобой? Для чего ты надела коньки? У тебя что крыша поехала?

– Ох девонька, я же хотела попробовать, как же это ты на них ходишь и не падаешь. Несчастная ты моя, это же ужас, я едва жива, упала, никак не встану, все ноги повывертывала.

– А палки для чего?

– А это на всякий случай, я их заранее приготовила, принесла из кладовки и хорошо сделала. Иначе бы ни за что не поднялась с пола, они помогли. Сними эти кандалы с меня касатка, сделай милость, совсем я обессилила, дай моим ноженькам отдых.

Разула я ее, пожалела, но еще не раз удивляла она меня своими проделками.

В то время вошла мода на капроновые чулки с контурными пятками. Я специально ездила в Москву, чтобы их достать, я уже стала немного приодеваться. Бабушка старалась мою зарплату не тратить, а мне собирать на наряды.

– Одевайся милая, всю жизнь в отрепьях, ты же молодая, красавица у меня, а на еду нам коровка подработает, – часто говорила бабушка мне. Я часто отдавала ей старые капроновые чулки, она их надевала на свои простые чулки в валенки, чтобы не протирались пятки на ее чулках.