Поколение для Христа

ЧТО ДЕЛАТЬ, ЕСЛИ ЦЕРКОВЬ БОИТСЯ ИЗМЕНЕНИЙ

ГРЕГ ЛАФФЕРТИ

Церковь состоит из людей, и поскольку люди боятся изменений, их боится и церковь.

В Деяниях 11 Петр обратился к вопросу о том, можно ли есть с необрезанными. Такое нарушение принятых норм шокировало благородные чувства приверженцев старых общественных традиций. Чтобы убедить иудеев, Петру пришлось использовать сильнейший аргумент: «И язычникам дал Бог покаяние в жизнь».

Принято ли было это изменение?

Вряд ли. В следующем отрывке показано массовое обращение язычников в Антиохии. Когда это известие достигло Иерусалима, верующие сразу же отправили Варнаву для расследования. (Создаваемые комитеты принимают изменения со скоростью черепахи, но сопротивляются им со скоростью света.) Варнава, к счастью, был в духовном отношении человеком незаурядным. Он возрадовался, увидев проявление Божьей благодати. Но готов держать пари, что могли бы отправить и кого-то другого, кто воспринял бы увиденное не с таким энтузиазмом.

Таким образом, прецедент показан уже на страницах Писания, и с тех пор церкви следуют ему. Это побуждает меня изложить следующие принципы.

1. Следует признать факт, что все церкви боятся изменений. Я служил в двух очень разных церквах. Первая была традиционной консервативной церковью на Среднем Западе, вторая современной мегацерковью в Южной Калифорнии. Но что интересно, обе боялись изменений. Человеческая природа такова, что когда мы выходим за рамки обыденного, в нас усиливается чувство напряженности и тревоги. Вместе с тем, хотя эти две церкви объединял общий страх, были и различия. Первая входила в холодную воду изменений очень медленно, как бы пробуя ее сначала носком ноги. Вторая откровенно использовала «пушечные ядра». Различие заключалось не в наличии или отсутствии страха, а в реакции на него.

2. Следует знать, чего изменять нельзя. Грубо говоря, чем дольше церковь существует, тем меньше она расположена к переговорам. Церкви, в которой я сейчас служу, всего пятнадцать лет, она еще молода и податлива. Не подлежат обсуждению только наши основополагающие ценности. Мы боимся изменений – нас очень волновало, что произойдет, когда мы переедем в новое здание, – но мы пошли на это. Мы принадлежим к одной из тех церквей, которая верит, что люди важны Богу и мы готовы делать почти все, чтобы доходить до потерянных, пусть даже для этого потребуется закрыть воскресную школу, отказаться от пения гимнов, полностью переделать бюллетень и изменить порядок службы.

С другой стороны, моей прежней церкви шестьдесят пять лет. И она уже не так отзывчива на новые идеи. С течением времени многие несущественные вопросы застыли в жесткие нормы. Об этом можно судить по двум ее священным текстам – Библии и Уставу. (К счастью, только одна из этих книг лежит на церковных скамейках.) В этой церкви мне пришлось бороться за свое неотъемлемое право фотокопировать и иметь ключи от церковного кабинета. О том, чтобы заводить разговор о воскресной школе или об органной музыке, не могло быть и речи.

Я не хочу сказать, что изменения не могут происходить в более старых или менее податливых церквах, просто для этого требуется больше усилий при достижении меньших результатов.

3. Необходимо определить цену изменений и убедиться, что вы можете ее заплатить. В каждой церкви свой индекс цены изменений. Это цена поддержки и доверия изменениям, которые вы предлагаете. Проблема здесь двоякая. Во-первых, чем старше церковь, тем выше цена изменения. Во-вторых, чем моложе работник, тем меньше ему приходится платить. Иными словами, часто у нас просто ничего нет. Мы можем начать изменения без поддержки и доверия и не довести их до конца. Опытные же служители обычно проявляют верность системе, прежде чем дают согласие на ее изменение. К сожалению, многие молодые служители ставят себя в уязвимое положение, предлагая изменения, когда для них еще не наступило время. Даже предложение имеет свою цену. Джон Максвелл предупреждает: «Прежде чем начать изменения, проверьте свою весомость».

4. Надо добиться поддержки ключевых фигур. Для руководства церквами Господь редко использует отдельные личности. Обычно работает целая команда. Если ключевые лидеры, советники, родители и добровольцы встают на вашу сторону, есть высокая вероятность, что Господь начинает изменение. Если они не на вашей стороне, пересмотрите свое видение. Измеряя глубину воды вместе со своими коллегами и добиваясь их поддержки, вы накапливаете больше весомости. Если они с вами не согласны, а вы по-прежнему убеждены в необходимости изменений, вполне возможно, что вы найдете поддержку в какой-то другой церкви. Ищите ее. Нет ничего лучше служения в церкви, которая принимает необходимые изменения и нововведения.

5. Надо быть готовым к проблемам и болезненным неудачам. Если вы приступаете к делу в области, где можно и нужно произвести изменения – и вам надо оплатить «изменение», – будьте готовы к войне. Это может быть почти смертельной схваткой или незаметной духовной войной. Как бы там ни было, даже самое невинное изменение обычно встречает противодействие.

Когда я приехал в Сэддлбек, первым моим изменением стало наведение порядка в недисциплинированной, неуправляемой группе. Считайте меня ненормальным, но я решил добиться примерного поведения ребят. Если кто-то несколько раз подряд прерывал собрание после двух или трех предупреждений, я спокойно просил его покинуть помещение. Вначале дети называли меня слишком строгим, примерно четверть из них перестали приходить, а одна семья передала мне, что покидает церковь. Мне было больно, мне хотелось, чтобы меня любили и шли за мной. Мои изменения были очень простыми, необходимыми и не несли в себе никакого риска, но люди продолжали считать меня своей мишенью.

К счастью, через короткое время ушедших заменили намного больше ребят. И на переходном этапе мне оказали твердую поддержку ключевые фигуры – те, кто пригласили меня работать, а также некоторые из влиятельных добровольцев и родителей. Но самое главное – успешное преодоление проблем и неудач позволило создать прочный и высокий трамплин для более глубоких изменений. А революции в служении совершаются прыгунами с трамплина, а не теми, кто барахтается у стенок бассейна.