Поколение Google: гении или умственно отсталые?

Не секрет, что суть паранойи состоит в ее удивительной структурности, которая нередко выражается в так называемой «кристаллизации бреда». Говоря простым языком, это такая ситуация, когда пациенту буквально вдруг становилось «все ясно и понятно»! То есть он вдруг начинает четко осознавать, что причиной его беспокойства является либо мировой заговор, либо преследование спецслужб, либо какое-то фантастическое воздействие инопланетян и т.д.

Однако, в отличие от шизофреников, родившихся задолго до цифровой эры, пациенты, чье взросление пришлось на эпоху активного развития цифровых СМИ, компьютеров и интернета, демонстрировали принципиально иную картину бреда. Они не только не особенно понимали, что с ними происходит, но даже не слишком интересовались происходящим. А точнее проявляли несвойственную апатию по отношению к своим же параноидальным переживаниям: вместо «Правительства», «КГБ», «марсиан» и всяческих «темных сил» – в их голове заняли место соседи по лестничной клетке, продавцы в магазине, родственники и сослуживцы.

Иными словами, у представителей старшего поколения бред был структурный, а в бредовых конструкциях поколения Googlе никакой структуры и близко не наблюдалось. Но ведь мозг, морфологически и психофизиологически, в обоих случаях один и тот же (то есть, в обоих случаях он поражен одним и тем же недугом)? Как тогда объяснить такое существенное отличие в самом качестве так называемой психической продукции (бреда) пациентов?!

Для того, чтобы ответить на этот вопрос, нужно понять главную отличительную особенность человеческого сознания от компьютерных программ, которые сегодня выполняют за нас львиную долю интеллектуальной работы. Для человеческого сознания характерна сложность мыслимых структурных объектов, а также возникающих в нашем сознании взаимосвязей между этими объектами. Компьютерные программы (по крайней мере, на сегодняшнем уровне развития цифровых технологий) хотя и не чужды определенной степени структурной иерархичности, все же, больше напоминают линейную «машину Тьюринга», а конкретно берут свое количеством и быстротой операций, а не их многомерной сложностью. В отношении же человека такой (механический) подход к работе мышления однозначно ведет к деградации последнего. Вот почему сегодня принято все упрощать иначе люди просто перестанут интересоваться тем, что им предлагают.

Впрочем, вернемся к псевдодебильности. Профессор А.Н. Алехин, вводя понятие псевдодебильности, исходил из того, что «нормальная» умственная отсталость характеризуется тем, что больной чаще всего бывает интеллектуально пассивен, действует импульсивно, не может долго сосредотачивать внимание и контролировать свои эмоции, мыслит утилитарно и достаточно примитивно и т.д. А теперь задайте себе вопрос – разве это не напоминает описание среднестатистического пользователя соцсетей?

Отличие от клинической дебильности у псевдодебильности только одно: клинического дебила никак и не при каких обстоятельствах нельзя заставить думать сложнее – его мозг просто не способен на это. А вот мозг информационного псевдодебила ничем, принципиально, не отличается от мозга любого здорового человека, и потому он вполне пригоден для обучения и, следовательно, для сложной интеллектуальной работы. Только зачем это делать, если большую часть интеллектуальной нагрузки сегодня на себя берет окружающая нас гиперинформационная среда? Как результат человек начинает деградировать во всех отношениях, а не развиваться. Что собственно и происходит сегодня с людьми, начиная уже со школьного возраста.

А мы еще удивляемся, почему это наши дети не стали лучше учиться? Кстати, вывод этот, как уже было сказано выше, подтверждается многочисленными исследования, проводимыми не только в развитых странах вроде США, Великобритании и Германии, но и в странах не с самым высоким уровнем жизни. Так, например в 2008 году министерство культуры Румынии: «…раздало социально слабым семьям, имеющим детей школьного возраста, около 35000 товарных купонов стоимостью примерно 200 евро на покупку ноутбуков. Результаты показали, что дети, получившие компьютер, имели худшие успехи в математике по сравнению с детьми, у которых ноутбуков не было, а свои ноутбуки они использовали главным образом для игр»²².