Поколение пустыни. Москва — Вильно — Тель-Авив — Иерусалим

Немолчный шум игры
Весёлой детворы;
В песке горячем пляски.
Звучит задорный смех,
И залил он у всех
И личики, и глазки.

За белой цепью дюн

Звучит, как рокот струн,
Прибой волны жемчужной.
И детвора поёт,
Сплетает хоровод,
За песней песню дружно.

Про Ришон свой поют,

Про светлый сельский труд
В саду, в приволье луга,
И в песне гул весны
И свежесть целины,
Взрыхлённой сталью плуга.

Бодрей и громче песни:

«Наш чудный край, воскресни,
Господь, на прах веков
Живой росою брызни.
Покинутой отчизне
Верни её сынов.

О Ришон, нашей кровью,

Страданьем и любовью
Взращён твой каждый куст!» —
И гимн благоуханный,
Пленительный и странный,
Течёт из детских уст.

И строй стихов библейских

Под сенью иудейских
Далёких синих гор

Певучий, свежий, чистый,

Как детский смех, лучистый
Уносится в простор.

«С холма я вижу ширь Сарона…»

С холма я вижу ширь Сарона,
Лугов сверкающий убор,
И моря солнечное лоно,
И выси Иудейских гор.

Вокруг — минувшего обломки,

Безмолвье мрачное могил,
А рядом — радостны и громки
Расцвет и трепет новых сил.

В сиянье утреннем деревни

Лучем пронизаны насквозь;
Здесь в каждом камне, в глыбе древней
С былым грядущее сбылось.

Поля, долины и курганы

Свой тяжкий сбрасывают плен…
Мой светлый край, мой край желанный,
Вовеки будь благословен!..

Erez-Israel

Мой край, отрезанный морями
Кипящей крови и огня,
В моей душе горишь лучами
Неугасающего дня.

Моя душа благоуханьем

Твоим всегда напоена,
С тех пор, как Библии дыханьем
Была обвеяна она.

И гордый кедр твой на Ливане,

Твой каждый холм и каждый дол
Мне были ближе и желанней
Страны, где юность я провёл.

Тебе, страна моя родная,

Порывы юношеских сил,
В восторге творческом рыдая,
Я безраздельно приносил.

Тоской и радостью томимый,

К мечте далёкой взор воздев,
Тебе, не женщине любимой,
Сложил я первый свой напев.

Ты в скорби вдовьей и священной,

Всегда печальна и светла,
В моей душе устало-пленной,
Как мать-кормилица жила.

Ты вновь цвела благоуханней,

Ты вновь сияла мне светлей
В зеленой и расцветшей ткани
Твоих воскреснувших полей.

И в дни, когда война сурово

Испепеляющим перстом
Коснулась нашей нивы новой,
Прошла над нашим очагом,

Ты стала мне еще дороже,

За каждый стебель твой дрожу.
В благоговейной страстной дрожи
Я имя светлое твержу.

(Сентябрь 1918 г., Москва)

Нафтали Герц Имбер Надежда