Поколение взрыв

В Амстердам я приехал не в первый раз. В этом городе жил один мой коллега, профессиональный математик и программист. Некоторое время назад мы работали над одним проектом, и я часто наведывался к нему, так как он вёл, в отличие от меня, полностью оседлый образ жизни. Пару лет назад мы регулярно устраивали встречи по всему миру, на которые съезжались все основные сотрудники нашей компании. В последнее время многое переменилось, мы больше не работали в связке, а перемещаться по миру стало сложнее из-за частых террористических атак и мер безопасности, которые принимались из-за этого. В аэропорту время прохода в чистую зону растянулось до пяти – шести часов, и не все, как я, сумели привыкнуть и смириться с этой данностью. Я давно не видел Карла Бовицки, поэтому, не заезжая в гостиницу, поехал прямо в его загородный дом, предварительно позвонив. На пороге меня встретил совсем не тот Карл, которого я запомнил два года назад. Сейчас передо мной стоял постаревший человек с внушительной проседью в волосах, одетый в домашний халат, – совсем не свойственный вид в ожидании гостей. Лицо не выражало жизнерадостности, мне показалось, что у моего старшего коллеги депрессия. Как показало дальнейшее общение, я не ошибся. Мы сели в большой гостиной у крохотного старомодного столика, как всегда попивая чай с сигаретами, и я спросил его о жене. «А никакой жены больше нет, – спокойно сказал он, – мы разошлись полгода назад». «Переживаешь?» – «Из-за жены? Нет. Она ушла от меня потому, что уверена: я не в себе. Но это не так. Просто я немного разболтался в связи с последними событиями. Ты сам знаешь, солдаты халифата в последнее время постоянно взрывают. За год было три взрыва в Амстердаме, один из них случился в торговом центре, совсем неподалёку отсюда. Я даже слышал его, когда ужинал в гостиной. Поэтому я почти постоянно дома, трудно меня вытащить куда-либо, я проверяю замки в доме и слежу, нет ли посторонних в окрестностях. Но я в порядке. Просто ей это не понравилось, она намного моложе меня. Для меня движение не так важно, мне и дома хорошо». Я понял, что с этим человеком лучше не обсуждать происходящие в последнее время трагические события и уж тем более не стоит даже намекать на возможность нового теракта в его городе. Психологически, он надорвался, наверняка, как и миллионы людей, живущих по всему миру в наше странное время. Карл принёс чай и сел в кресло напротив меня. «Как ты думаешь, они хотят всех нас взорвать?» – спросил он настороженно. «Всех не взорвёшь, это невозможно. Ты слишком много об этом думаешь. Может, всё-таки стоит обратиться к врачу?» Он задумался надолго, но ответил не сразу: «У нас тут в городе сильно участились кражи, разбой. В общей панике нападают на дома, убивают хозяев, если есть чем поживиться, то же самое и на улицах. Ограбления, бандитизм – стали привычным делом. Полиция конечно не справляется. Я давно хожу с оружием, хотя разрешение на него не оформлено». – «У меня есть для тебя одна история, – сказал я. – Один монах, странствуя по белому свету, встретил чуму, которая направлялась в его город. – «Ты куда это направляешься, чума?» – спросил он ее. – «Иду в твой родной город, – ответила она. – Мне нужно забрать тысячу жизней». Через некоторое время монах снова встретил чуму на своем пути. – «Почему ты меня обманула тогда? – спросил он ее с укором. – Ты говорила, что должна забрать тысячу жизней, а забрала пять тысяч». – «Я тогда сказала тебе правду, – ответила чума. – Я действительно забрала тысячу жизней. Остальные – умерли от страха»». Я быстро нашёл повод, чтобы уйти. Не видел никакого смысла произносить успокоительные слова человеку, который просто сломался от плохих новостей. Такое с любым может произойти, на всех слов не хватит. Когда я уже стоял в дверях, застёгивая лёгкую куртку, Карл посмотрел на меня серьёзно и проговорил: «Думая об этих взрывах… Мне теперь часто кажется, что само наше существование – это взрывная волна после взрыва – рождения. С последним сокращением матки начинается наш земной путь – взрывная волна, вначале сильная и крепкая, как сама молодость, а потом постепенно затухающая, как зрелость и старение. Ну а потом, как и любое колебание, мы растворяемся в мироздании, как и не бывало».