Покопайтесь в моей памяти

Она вернулась домой, когда уже стемнело. В квартире не было света. Сухомлинова подумала, что дочь спит, осторожно прошла в свою комнату и включила свет. И вместе со светом включился звук. Он был непонятный, ни на что не похожий: как будто где-то далеко струился с отвесного обрыва ручеек или кто-то пытался ладонью зажать рупор сирены воздушного оповещения. Елизавета Петровна прислушивалась, пытаясь понять, откуда доносятся эти странные звуки, вернулась в коридор. Вошла в комнату дочери и увидела, что Аня воет тонким голоском, уткнув лицо в подушку. Подскочила к ней, встала на колени возле ее кровати, обняла и прижала к себе, как когда-то очень давно.

– Не плачь, – попросила она, – не плачь! Все будет хорошо.

Произнесла это таким неестественно проникновенным голосом, что сама задохнулась от этой лжи. Прижалась щекой к затылку дочери и заплакала.

Глава шестнадцатая

Собираясь на работу, Елизавета Петровна взяла с собой почти все деньги, которые были в доме, – получилось без малого триста тысяч рублей. Себя она пыталась убедить, что эта сумма предназначается для адвоката. Обращаться к Фарберу она больше не собиралась, хотя, если проживающий в Тучковом переулке адвокат просил за нее Михеева, то, вполне вероятно, теперь он будет разговаривать с ней иначе. Потом она подумала, что можно попросить о помощи Охотникова, у которого наверняка есть знакомые адвокаты, и если она свяжется с ними, те, зная, кем она рекомендована, не будут откровенно вымогать огромные деньги.

С утра народу было немного: до обеда пришли всего трое, но ничего ценного не представили: плохенькая копия «Одалиски» Энгра, серебряные часы «Павел Буре» и два офорта Рудакова из его иллюстраций к роману Мопассана «Милый друг».

Сухомлинова предложила каждому выставить свои предметы на комиссию в антикварный магазин.

Сразу после обеда к ее окошку подскочил взбудораженный мужчина с большим рюкзаком, который он прижимал к своему животу. Он поместил свою ношу на прилавок, опустился на стул, хотел переместить рюкзак на колени, но тут же вскочил, поставил рюкзак на пол и согнулся над ним, очевидно, пытаясь что-то из него достать. Вскоре мужчина выпрямился и водрузил на прилавок бронзовые часы со стеклянной сапфировой сферой. Только сейчас Елизавета Петровна заметила, что посетитель очень взволнован.

– Вот, – произнес мужчина, пытаясь отдышаться. Похоже было, что весь путь до аукционного дома он пробежал на предельной для себя скорости.

– Вот, – повторил он, – я хочу, чтобы вы это сейчас купили.

– Вы понимаете, что значительно потеряете в цене? А вещь это очень дорогая. На первый взгляд это французские каминные часы второй половины восемнадцатого века.

– Просто очень деньги нужны, – взмолился мужчина, – я знаю, что эти часы стоят много. Можно выставить на аукцион, но сколько потом ждать, пока они продадутся, а мне сегодня нужно долг вернуть. Всего-то полтора миллиона рублей.

Сухомлинова стала искать в компьютере похожий товар. Нашла и удивилась стоимости. В последний раз такие же часы были проданы на аукционе в Лондоне за сто тысяч евро. Потом она зашла на полицейский сайт, на котором был выставлен список похищенных антикварных предметов. В розыске эти часы не находились.

Зазвонил телефон. Елизавета Петровна приняла вызов и услышала голос Охотникова.

– Что-то скучновато сегодня, – доложил он, – может, пораньше сегодня закончим?

– Мне только что часы принесли. Франция, восемнадцатый век. Продавец просит полтора миллиона, но сейчас.

– Сейчас касса пустая, и у меня в кармане тоже пустота. Пусть завтра приходит.

Сухомлинова посмотрела на мужчину:

– Завтра.

– Нет! – почти крикнул тот. – Ну, миллион четыреста. Мне до вечера надо, а то голову оторвут.

– Ладно, наскребем, я думаю, – произнес в трубке голос Юрия Ивановича.

Очевидно, он услышал вопль клиента.

– Сейчас спущусь… Ты проверила на предмет законности сделки?

– В перечне на полицейском сайте этих часов нет, – заверила она.

Охотников вскоре спустился, осмотрел часы, а потом сказал:

– В неудачное время пришли: в кассе пусто. С утра завтра.

– Да у меня просрочка по ипотеке: я три месяца без работы. Получил повестку из суда, что банк начинает процедуру изъятия квартиры. Завтра судебное заседание. Могу не ходить, конечно, но примут решение и без меня. Это же не развод с женой, где три раза можно не являться.

– Я выскреб все, что можно, – вздохнул Охотников, – миллион собрал. А вам нужно полтора.

– Да мне часы эти нужны. Не буду врать, будто это фамильная ценность – сам в девяностые на барахолке приобрел, но уже так свыкся с ними. Когда с первой женой разводился, всё ей оставил. Забрал только свое самое родное: носки, трусы и часы. Ни жилья, ни авто. Потом работка подвернулась неплохая. А потом и женщину своей мечты встретил. Взял вот квартирку в ипотеку… Ну, хоть миллион четыреста дайте.

– Увы, – развел руки Юрий Иванович, – рад бы помочь.

– У меня есть триста тысяч, – призналась Сухомлинова.

– Все равно мало, – покачал головой мужчина. – Ну хоть еще полтинник добавьте.