Покорение Южного полюса. Гонка лидеров

это было потрясающе… выгрузили и разложили где-то двадцать или тридцать баллонов с водородом, подсоединили шланги и наполнили аэростат газом. Капитан не умел им управлять, но сказал, что будет подниматься первым. Не его заслуга в том, что всё прошло благополучно… Вообще запуск аэростатов, кажется… чрезвычайно опасное занятие. Был с нами один человек, который, как предполагалось, знает об этом всё — поскольку проходил недельный инструктаж… но поднялся на шаре не он.

С воздуха было видно, что Барьер простирается до самого горизонта длинными, бесконечными волнами. Как и предполагал Борхгревинк, Великий Ледяной барьер оказался «шоссе», ведущим на юг. Его поверхность представляла собой твёрдый, утрамбованный ветром снег с рыхлыми заплатками, наметёнными позёмкой.

Скелтон писал:

Я подумал, что можно было бы создать специальный автомобиль с бензиновым двигателем, и он пригодился бы [на Барьере]… Конечно, он сильно отличался бы от обычных машин, особенно в плане колёс, да и кузов лучше сделать в виде фургона, чтобы использовать машину в качестве жилища. А на случай поломки можно было бы взять сани. Такой автомобиль мог бы везти большой запас топлива. И если создать по пути следования промежуточные склады через равные интервалы, я уверен, что таким образом можно преодолеть пятьсот-шестьсот миль туда и обратно — конечно, по той поверхности, которую мы видели (вероятно, больше и не потребуется). Так можно достичь полюса.

Это было одно из первых документально сохранившихся предложений по возможности использования моторного транспорта в Антарктике, которое на полвека опередило своё время. Только в 1958 году доктор Вивиан Фукс и исследователь Эдмунд Хилари достигли Южного полюса на гусеничном тракторе «Сноукэт». Для работы в полярных условиях требовались технологии следующего поколения! Но Скелтон подал Скотту хорошую мысль.

Как любопытные школьники на каникулах, офицеры и остальные члены команды разбрелись по окрестностям, ведь многие из них впервые именно здесь познакомились со снегом. Уилльямсон с Ферраром ушли искать землю и за «четыре часа покрыли примерно десять миль в общей сложности, что не так уж и плохо для первого опыта катания на лыжах. Всё прошло хорошо». Позже в тот же день Уилльямсон присоединился к компании, состоявшей из Армитэджа, Бернацци и трёх матросов, отправившихся в поход на юг с ночёвкой. Собак оставили на корабле, а сани тащили люди. Спать приходилось в тесноте в трёхместной палатке, горячей пищи не было, поскольку никто не умел пользоваться керогазом. Однако все вернулись невредимыми, пройдя, по словам Уилльямсона, тридцать миль,

побив рекорд Борхгревинка [в достижении самой южной точки] и обеспечив себе честь удерживать первенство в этой области в течение целого года. В следующем году мы надеемся превзойти и этот рекорд, но сейчас, я думаю, нужно готовиться к большим переменам, борясь (sic) с тёмными ночами и штормовыми ветрами.

4 февраля, то есть через сутки, они покинули «Бухту открытий», как называл её Уилльямсон (позднее она официально стала именоваться Бухтой воздушного шара), и продолжили движение на запад в поисках места для зимовки.

Сэр Клементс Маркхэм заранее выбрал для этой цели залив Робертсона на побережье Земли Виктории. Но Скотт советовался по данному вопросу и с Хью Робертом Миллом.