Покорение Крыма

Пётр Петрович, косясь на командующего, шепнул скороговоркой:

   — Скажешь, что его сиятельство выражает своё неудовольствие затягиванием подписания акта.

Накричавшись, Долгоруков подошёл к Азамет-аге вплотную и, тряся перед его носом толстым пальцем, сказал жёстко:

   — Я даю тебе один день... Один!.. Если завтра правительственные чины не приедут с подписанным актом — я изничтожу турок в Кафе. А потом возьмусь за вас!.. Расправляться буду без пощады, как с неприятелями!

Ага, вытянув жилистую шею, напряжённо выслушал переводчика и упавшим, растерянным голосом пообещал:

   — Завтра, после полудня, я привезу акт.

   — Посмотрим, — небрежно шевельнул губой Долгоруков.

На следующий день Азамет в лагерь не вернулся. Вместо него приехал Кара-Мегмет-эфенди.

   — Мы готовы вступить под покровительство России, — сказал эфенди, подавая письмо от ширинских мурз и духовенства.

   — Почему не приехали чиновники? — грозно спросил Долгоруков.

   — Они опасаются преследований хана, который с отрядом преданных ему татар стоит у Кючук-Карасу.

   — Эмир-хан, помнится, сказывал, что Селим-Гирей в Балаклаве, — вмешался в разговор Веселицкий.

   — Нет, хан у Карасу.

   — Какую же надежду питают мурзы на него, отвергающего союз с Россией? — снова заговорил Долгоруков. — От такого хана польза невелика, но вред он может причинить изрядный. Неужто в роду Гиреев перевелись особы, достойные сего высокого титула?

Эфенди был степенен и невозмутим — ответил сдержанно, но уверенно:

   — У нас и прежде по году и более — до утверждения Портой нового хана — Крым управлялся Ширинами и прочими чинами дивана. Если русский паша не желает иметь дело с Селим-Гиреем, то можно обойтись и без него... На первый случай.

   — А на второй?

   — Аллах не оставит нас без своего совета, — воздел к небу руки эфенди.

   — Ну коли так. — Долгоруков поскрёб пальцем колючий подбородок, — даю вам ещё четыре дня для приезда депутатов с подписанным актом. А чтобы вернее было — пусть захватят с собой аманатов из знатных фамилий. Всё!..

Эфенди ничем угощать не стали, подарков не дали, сразу выпроводили из лагеря.

Долгоруков оглядел генералов, присутствовавших при разговоре.

   — Слышали?.. Думается мне, что не получим мы акта, доколе Абазы-паша сидит в Кафе.

   — Я тоже полагаю, что татары надеются на турецкий сикурс, — отозвался Берг. — Казачки, что в разведывание ходили, говорят, будто в Кафу морем прибывают корабли с янычарами.

   — Казачки казачкам рознь, — заметил Романиус. — Я с ними воевал — разных повидал. Иным соврать — что плюнуть.

   — А мне ясно одно, — подал голос Эльмпт. — Коль силы неприятеля умножаются, то не о мире он думает, но о войне! А ежели это так, то ждать акта резона нет... Атакуйте, ваше сиятельство!

Долгоруков посмотрел на Берга.

Седовласый генерал плавно качнул головой:

   — Атакуйте.

   — Тогда на рассвете выступаем! — заключил Долгоруков, смяв в кулаке татарское письмо.

* * *

22 июня — 1 июля 1771 г.

Оставив в Кезлеве гарнизон из двух рот под командой капитана Карабина, генерал Броун покинул город, направившись к Карасувбазару. За три перехода отряд без особых приключений одолел семьдесят пять вёрст, но у деревни Арынь, где Броун собирался остановиться на ночлег, подвергся неожиданному нападению татар. (Они сопровождали отряд все дни марша, но держались на почтительном расстоянии и злых намерений не проявляли. Отряд привык к ним, перестал обращать внимание и едва не поплатился за беспечность).

Татары выскочили из-за холмов, стремительно атаковали обоз с кезлевскими трофеями и припасами, отставший от отряда почти на версту. Торопливые, неприцельные выстрелы обозников не причинили им вреда. Зато татарские пули и стрелы ткнулись в тела солдат и казаков, враз сразив семь человек. Беспорядочная ружейная стрельба, открытая батальоном Воронежского полка, за дальней дистанцией была бесполезна, а молдавские гусары к стычке не поспели — татары с прежней стремительностью скрылись за холмами.

Ночёвка в Арыни прошла неспокойно: всех держала в напряжении непрерывная стрельба невидимых в ночи неприятелей. Пришлось даже загасить костры, на которых солдаты готовили нехитрый ужин — татары стреляли на огонь и ранили нескольких человек. Выдвинутые в охранение усиленные караулы и пикеты тоже стреляли, но редко, больше для острастки.

На рассвете отряд покинул Арынь и стал готовиться к переправе через протекавшую поблизости от деревни речку.

На холмах опять показались конные татары. Большими и малыми группами они выскакивали вперёд, стреляли, кричали. Несколько смельчаков подскакали совсем близко, замахали руками:

   — Гяур, гяур… Бросай ружьё... Иди плен...

Поручик Красовский длинно выругался, дёрнул у солдата ружьё, приложился, долго выцеливал и метким выстрелом свалил с лошади одного татарина.

   — Так-то лучше будет, — процедил он сквозь зубы под одобрительные возгласы солдат. И тут же охнул: — Господи, а это кто?

На холмах, словно из-под земли, вырастали тысячи всадников. Ехали они медленно, уверенно, внушая ужас своей многочисленностью. Это нурраддин-султан вывел свою конницу — 60 тысяч сабель!