Покорение Михримах

Я морщилась при одной мысли об этом, и все внутри меня сжималось от неприязни и страха — а ничто не казалось мне столь унизительным, как страх. Паша был полезен мне и роду Османов и, хвала Всевышнему, не обременял меня супружескими обязанностями, — этого было достаточно, чтобы терпеть его.

Нет, я не буду к нему обращаться.

…но как же решить эту проблему с сыростью? Приставучий запах плесени уже начал мне мерещиться — например, сегодня за обедом! Я настолько не могла отделаться от ощущения, что жирный нут с грибами отдает плесенью, что не смогла доесть — так недолго и аппетита лишиться, и вовсе заболеть!

…как в воду глядела. Видимо, мне не померещилось, и продукты и впрямь были испорчены: через пару часов я начала ужасно маяться животом.

Самым невыносимым в этой и без того отвратительной ситуации оказался муж — в своем беспокойстве о моем здоровье он пожелал не отходить от моей постели.

Уже через несколько минут такой «поддержки» я почувствовала значительное неудобство: больной живот неумолимо требовал свое, а я не знала, как выпроводить этого заботливого болвана! Как можно быть настолько бестактным? Неужели он не понимает, что мне совершенно не нужны сейчас лишние глаза в этой комнате?!

Он что-то рассказывал, но я была совсем не в силах следить за ходом его речи. Неотвратимо стало понятно, что мне все-таки придется как-то его выпроваживать.

Я, кажется, начала заливаться краской; какой позор! Впрочем, мне хотя бы удалось проговорить:

— Рустем, я была бы признательна, если бы ты дал мне некоторое время побыть одной.

Слава Всевышнему! Он ушел, и я смогла наконец разобраться со своими потребностями.

Тягучая краска стыда долго еще не хотела покидать моего лица; я чувствовала себя ужасно униженной.

По крайне мере, у него хватило сообразительности не возвращаться до вечера — когда ко мне приехала обеспокоенная матушка. К тому моменту меня уже напоили какими-то отварами с масляным блеском, и живот успокоился; комнату проветрили, и снова чувствовала себя более или менее уверенной в себе.

— Михримах, девочка моя, ты такая бледная, — хлопотала надо мной матушка, чье желто-зеленое платье в полумраке покоев казалось мутно-грязным. — Ты уверена, что ничего серьезного? Что сказал лекарь?

— Небольшое отравление, мама, правда, не о чем беспокоиться, — улыбнулась я.

Рустем-паша воспользовался случаем, чтобы ободряюще взять меня за руку — Создатель, за что мне это? — что не укрылось от проницательного взгляда мамы. Она лукаво улыбнулась и переспросила:

— Ты уверена? Быть может, ты просто ждешь ребеночка?

Кровь отхлынула к сердцу; я неосознанно вцепилась в руку мужу, чувствуя, как душу заполняет въедливый страх.

— Нет, нет, я точно не беременна, — заверила я.

— Как можно быть уверенной? — мать вся сияла, явно поверив в собственную фантазию. — Надо послать за повитухой!

Я была в ужасе; что делать? Не приведи Всевышний, она пришлет свою повитуху, и тогда конец! Та наверняка доложит о том, что я не только не беременна, но и вообще невинна — что же делать, что же делать, что же делать?

В панике я сжала руку Рустема до боли. Он успокаивающе погладил мои стиснутые пальцы свободной ладонью, ненавязчиво закрывая их от взгляда мамы, и обратился к той:

— Простите, госпожа, но пока мы не можем вас порадовать такой счастливой новостью. Я уже вызывал сегодня повитуху, потому что тоже в первую очередь подумал о такой возможности.

Мама не выглядела слишком расстроенной и явно поверила ему. Облегчение чуть не выразилось на моем лице — я еле замаскировала его под легкую грусть.

Похоже, Рустем-паша и впрямь на моей стороне.

Тягучий точащий изнутри страх немного отпустил меня.

Хотя и не было ничего постыдного в фиктивном браке — я же султанша, в конце концов! И тетушки тоже выбрали именно такой путь! — я отчаянно не желала, чтобы кто бы то ни было узнал о реальном статусе моих отношений с Рустемом. Это могло ослабить его авторитет, что не было бы нам на руку. Но хуже всего, если бы узнала матушка; уверена, она бы гневалась безмерно, хотя ее-то какое дело?!

Я была благодарна Рустему, что он сумел уберечь наш секрет от острой и въедливой проницательности Хюррем-султан. Но долго ли мы сможем скрывать от нее? Мне кажется, она умеет мысли читать! Разве что укроется от нее?

Я на всякий случай послала мужу нежный взгляд. Пусть она видит, что у нас все прекрасно!

Более чем уверена, что Рустем разгадал подоплеку моего маневра; но все же в ответ его темно-оливковые глаза полыхнули такой радостью и нежностью, что мне стало и стыдно, и радостно. Я привыкла, чтобы мною восхищались; но это восхищение было каким-то другим, непривычным и… желанным?

Улыбнулась я совершенно искренне.

Мама, заметившая наши переглядки, засияла как солнышко и вскоре простилась, лукаво оставив нас наедине.

Было бы правильно забрать у него свою руку; но я этого не сделала. Он ничего не говорил, просто мягко гладил мою ладонь большим пальцем.

Так я и уснула.

* * *