Покорить дерзкого парня

Их ужин продолжился, и, хотя знала, что ест самые вкусные и дорогие блюда, Конни не чувствовала их вкуса. И не из-за того, что старалась есть меньше, а по причине, о которой она не хотела думать.

Не стоит думать об этом.

Не сейчас.

Еще нет.

Но при всем этом Конни чувствовала себя шариком, который очень медленно сдувается, словно проколотый иглой.

Хуже того, она знала, что Рафаэлло, несмотря на свое дружелюбие, похоже, пристально наблюдает за ней. Как будто она была свидетелем или обвиняемой, а он пытался найти скрытый смысл в каждом ее слове или жесте.

Как будто ей было что скрывать…

Это ощущение заставило ее прятать свои чувства, и она постаралась притвориться, что ей весело.

— Однако я не уверена, что смогу осмотреть Помпеи, — услышала Конни свой голос. — Это невыносимо грустно. Все эти погубленные жизни…

В ее голосе прозвучала нотка меланхолии, Конни понимала, что причиной ее была не только ужасная трагедия, произошедшая два тысячелетия назад. Речь шла о чем-то гораздо более близком… гораздо более личном, о чем она не хотела думать, тем более говорить.

— Тогда мы не поедем туда, — решительно заявил Данте. — Я не хочу тебя расстраивать. Но как насчет поездки на Капри? Если погода будет достаточно хорошей?

— О, это звучит гораздо приятнее, — согласилась она с благодарностью.

Данте подарил ей еще одну теплую улыбку — и это опять же должно было ее успокоить. Но что-то с ней происходило… что-то, что она не могла объяснить и в чем не была уверена. Ее тревожило ощущение, что Рафаэлло наблюдает за ней.

«Он думает, что я неподходящая жена для Данте?»

Это была неприятная мысль. Раф не одобрял брак Данте с самого начала — она это знала.

Ей хотелось, чтобы ужин поскорее закончился. И даже когда это произошло и Рафаэлло неторопливо ушел, Конни обнаружила, что она все еще не может расслабиться.

Данте взял ее за руку, и они направились к лифтам.

— Давай выпьем еще что-нибудь наверху, — предложил он добродушно.

Конни улыбнулась и кивнула, чувствуя себя очень неуверенно. В их номере, откуда открывался вид на Рим и огромный освещенный купол собора Святого Петра, Данте включил кофемашину, затем налил ей ликера, а себе — бренди.

— Слишком холодно для балкона, — заметил он. — Давай сядем на диван.

Конни согласилась.

Он сел рядом с ней, вытянул ноги и обнял ее за плечо. Потом сбросил туфли и свободной рукой ослабил галстук.

Конни взглянула на него. Впервые с тех пор, как Данте заставил Рафаэлло замолчать, она почувствовала, как ее тревога утихает.

— Старый добрый Раф, — произнес он, и его голос стал гораздо более расслабленным. — Всегда знает, как на меня надавить… Но я не хочу, чтобы он поступал с тобой так же. Я могу ответить ему на его выпады, но я не хочу, чтобы он втягивал в это тебя. Он ничего не имеет в виду, но все равно…

Данте раздраженно фыркнул:

— Его извращенное чувство юмора нанесло достаточно вреда тем вечером в Милане. Я сразу сказал ему, что мне пришлось извиниться перед Бьянкой Деламонди и что я позвонил ей на следующий день, чтобы сказать, что он просто дурачится.

Конни сглотнула. Она надеялась, что не поняла сути того, что Данте сообщил Рафаэлло по-итальянски за ужином. Но сейчас он подтверждал ее догадку…

— Данте, это то, что ты сказал сегодня вечером Рафаэлло? Я… я поняла несколько слов, но не была уверена в этом. Ты объяснил Бьянке, что мы не женаты…

Данте немного отстранился от нее, чтобы посмотреть на ее изменившееся лицо.

— Это был самый простой способ утихомирить ее любопытство, — осторожно произнес он.

Конни пристально посмотрела на него.

— Но… но мы женаты, — возразила она.

— Это наше дело, и ничье больше. Я не собираюсь рассказывать миру, что меня заставили это сделать. Единственный человек, который знает об этом, кроме адвокатов моего деда, — это Раф. И я хочу, чтобы так и оставалось, — жестко отчеканил он.

В его голосе, на его лице читалось раздражение.

Она поежилась, как от холода, а Данте как будто не заметил этого и продолжил говорить:

— Вот почему я держал тебя при себе. Я не хотел никаких разговоров или спекуляций, не говоря уже о необходимости давать объяснения. Как я уже сказал, это никого больше не касается!

Выражение его лица смягчилось, но холод все еще струился по ее венам. Он легонько поцеловал ее в лоб. В свободной руке он держал бокал с бренди, другой обнимал ее за плечи. Но тепло его руки не прогнало холод, наполнявший ее.

— Дело в том, что нам с тобой пришлось столкнуться с ситуацией, о которой ни один из нас не удосужился бы даже подумать в обычных обстоятельствах. Но нас заставили это сделать. Если бы мог получить наследство другим способом, я бы это сделал. И если бы ты могла защитить свою бабушку каким-либо другим способом, ты бы это сделала. Ни один из нас не хотел этого брака, и его последствия стали испытанием для нас обоих. Ты стала для меня настоящей находкой, Конни. Ты знаешь это. И я надеюсь, ты знаешь, как сильно я ценю то, что ты сделала для меня, согласившись на мое предложение, После всего, что тебе пришлось испытать в жизни, ты заслуживаешь этого прекрасного отдыха.