Покров Любви

– Кому-то это было нужно, вы правы. Но я все же хочу вернуться к моему анализу. Когда я пришел к тому же выводу, что и вы, когда я понял, что покров украли в надежде на его чудодейственные свойства, и, скорее всего, эти свойства связаны с деторождением, я вдруг понял одну вещь: человек, который это сделал (мы говорим не о похитителе, а о заказчике), ни в коем случае не является злодеем, а, наоборот, он осознает всю тяжесть преступления. И вы, сами того не подозревая, косвенно подтвердили мою мысль.

Лисовский помолчал, а Макс с удивлением смотрел на него.

– Николай Осипович, я пока не понимаю, что вы хотите сказать.

– Человек, который хочет стать обладателем покрова, должен понимать все последствия своего поступка, именно потому, что он человек верующий.

– И?..

– И… есть нечто, что для него более ценное, чем вера, мораль, а уж тем более деньги и все сопутствующие деньгам атрибуты.

– И что же это?

– Любовь. – Лисовский снова замолчал.

– Вы хотите сказать, – тряхнул головой Макс, – что любовь к женщине заставила его пойти на преступление?

– Да, любовь к женщине. Возможно, к ребенку. Но все же мне кажется, что это любовь к женщине. Всепоглощающая любовь. И это, согласитесь, редкость в наше время. Он пожертвовал своей совестью, своим душевным спокойствием, он пожертвовал собой ради своей любимой.

– А может все гораздо проще? Человек захотел, заплатил, получил. Без всяких раздумываний, угрызений совести и так далее. Или его жена захотела что-то эдакое, необычное, а он просто исполнил ее прихоть: на, дорогая, вот тебе твоя игрушка. Вы рассказали сказку, Николай Осипович, а я считаю, что все гораздо проще и циничнее.

– Эх, Максим, у меня больше жизненного опыта. Хотя бы в силу моего возраста. Но чтобы не быть голословным, я хочу рассказать вам одну историю, очень личную историю, которая в какой-то степени подтверждает, что моя версия не такая уж надуманная и сказочная, – начал Лисовский, но потом вдруг спохватился, – а где же наш кофе с бутербродами? Анечка, – позвал он ее, – готов ли кофе?

Аня ответила из-за двери: «Я не хотела вам мешать, но у меня все готово». Потом вошла в кабинет с кофейником, чашками и маленькими аккуратными бутербродами. Макс взял у нее разнос и поставил на столик. При виде Анечки он успокоился, какие-то «отвлекательные» мысли полезли в голову. Например, он подумал, что такие бутерброды Андрей называет на французский манер «тартинками», и когда Макс спросил, почему он так говорит, тот объяснил ему, что tartiner – означает «намазывать хлеб». А в русском языке прижилось немецкое «butter» и «brot», что значит, масло и хлеб. И еще это французское слово «тартинэ» ему очень нравилось. Когда они засиживались допоздна, и хотелось перекусить, а холодильник был пуст, Андрей, в поисках чем бы им подкрепиться, говорил: «Давай приготовим тартинки», и они вместе шли на кухню и сооружали разные бутерброды-тартинки из всего, что можно было найти. Получалось красиво, а иногда и очень даже полезно.

Макс подумал, что этот ассоциативный ряд появился совсем не кстати, но вскоре понял, что его привычный ход мыслей нарушило появление Ани. Он был слишком возбужден, а дело требовало холодного рассудка. И вот тут вошла Аня и остудила его мысли. Так что все в порядке. И все очень просто объясняется.

Какое-то время они молчали, пили кофе, закусывали бутербродами. Потом Николай Осипович начал рассказывать:

«Я сегодня специально отменил все свои дела, чтобы поведать вам об удивительных событиях, которые произошли в моей жизни. Вы спросите, зачем это вдруг я откровенничаю с людьми, которых не очень-то хорошо и знаю. Это скорее относится к Максиму, потому как с Анечкой мы работаем вместе уже два года, и я искренне привязался к ней, как к родной. Я был дважды женат, как вы знаете, но у меня нет детей, увы. Долгое время я воспитывал дочь моей первой жены и полюбил эту девочку, но еще в середине восьмидесятых годов моя жена с дочерью уехали в Америку, и связь между нами прекратилась. Второй брак тоже длился недолго и не принес мне ни душевного утешения, ни продолжения моего рода. Поэтому я всегда с удовольствием и искренней заинтересованностью общался с детьми моих друзей и коллег, с моими студентами, молодым людьми вообще, видя в каждом из них своих нерожденных детей. Так что, Анечка, я вас полюбил, если не как дочь, то как близкого мне человека…»

Аня, видимо, хотела что-то сказать, но Лисовский продолжал:

«…а Максим мне просто понравился… Несмотря на то, что в первую нашу встречу он оскорбил меня своими подозрениями…»

Теперь уже Максим собрался вставить свою реплику, но тоже ничего не сказал, потому что Лисовский жестом попросил не перебивать его.

«Но, в конце концов, я понял, что Максим человек честный, открытый и порядочный. И этот откровенный вызов, который я почувствовал тогда в вашем «а не вы ли украли покров, господин коллекционер», я воспринял правильно: вы профессионал и выполняете свою работу, при этом стараетесь быть предельно честным и откровенным.