Покров Любви

– Ну, а кто еще мог прийти к старому коммерсанту? – Макс наконец-то попал в свою стихию: он любил разъяснять, как у него происходит процесс поиска верного решения. – Основные подозреваемые или, вернее, люди, на которых могло упасть подозрение, о похищении не знали. Я разговаривал с Лисовским, Истоминой, даже у Хаджибекова был. Никто из них не знал о пропаже покрова, значит, реликвия была предназначена не для них. И не для других коллекционеров. Иначе бы наш незабвенный Марк Иосифович об этом знал.

Тогда возникает вопрос: кто же мог прийти к коммерсанту и зачем? Или непосредственный заказчик (ведь мы не знали, зачем ему нужен покров, возможно, он хотел его перепродать, а для этих целей Гершвин – в самый раз), или человек, которому нужна информация. Тот, кто знает, что покров из собора украден, но хочет узнать нечто большее. Что именно? Может быть, мистеру Икс интересно, кто украл покров? Не думаю, что его это интересует, он ведь не полицейский, который ищет преступника. Да и вряд ли Гершвин может знать похитителя. Возможно, ему интересно, сколько может стоить покров? А зачем ему это? Перекупить? Предложить продавцу больше? Как вариант – почему нет, но слишком заумно. В таком случае, что еще может интересовать мистера Икс?

И я предположил, что его интересует вообще сам факт похищения покрова и насколько об этом факте осведомлены наши доблестные органы. И мистер Икс это узнал: наша милиция покров ищет. А раз милиция ищет, то вполне может быть, что найдет! И найдет того, кто украл. Я правильно рассуждал? – спросил он у Лукина. Тот кивнул. – А потом я чуть было не столкнулся в дверях квартиры Гершвина с одним молодым человеком. Он приходил к нему по другому вопросу (мы еще обязательно поговорим об этом). И я заинтересовался им – красавцем князем Львовым. И оказалось, что Сергей Львов – ваш сын.

Когда мы убедились, что это он организовал кражу покрова, то недостающие звенья потихоньку стали выстраиваться в единую цепь: крепкую и основательную. И нам захотелось узнать, что за человек его отец – господин Лукин, насколько он осведомлен о делах сына? Согласитесь, вопросы совершенно логичные. Но тут произошла трагедия: убили вашу секретаршу.

Леонид Борисович, вы же юрист. На нашем месте вы бы предположили, что это убийство – не месть отвергнутого любовника (хотя такое вполне могло быть), а преступление, так или иначе связанное с господином нотариусом или его сыном? Согласитесь, это вполне здравое предположение. Мы вызвали вас на Петровку. Вы отвечали на все вопросы, были заинтересованы помочь следствию, было видно, что для вас эта трагедия стала личным горем. Но вот когда я задал вопрос о вашем сыне, вспомните, вы изменились, стали резко отвечать на вопросы, занервничали и хотели прекратить разговор. И еще… И еще вы очень страдали. Конечно, логично предположить, что вы что-то знаете о делах своего сына. Но насколько вы о них информированы, это было сложно понять.

– А почему вы прямо не спросили об этом?

– Потому что не хотели вас мучить. Ведь смерть этой девушки и так сильно вас подкосила. И потом, если бы мы в тот момент спросили о покрове, то вызвали бы у вас только панику. Вы бы все равно ничего нам не сказали, продолжая защищать вашего сына. Навредили бы себе и вряд ли помогли ему. Хотя не знаю, чем ему вообще можно помочь, – грустно добавил Максим.

– Наверное, вы правы, – тихо заметил Лукин, – но неужели вы считаете, что Сергей виноват в смерти Милы? Скажите мне, Максим. Это просто совпадение. Я, как вы понимаете, тоже думал об этом, но не нашел никакой связи. Я честно пытался найти мотив, но так и не нашел. Если он окажется виноват и здесь, я не смогу смотреть в глаза ее родителям. Не смогу с этим жить, понимаете?

– Не понимаю. Ваш сын – это не вы. У вас своя жизнь. Ваша первая жена – мать Сергея – решила однажды, что ей нет смысла жить, зная, что ее сын преступник, и чем это закончилось, вы знаете. Но у нее никого больше не было. А у вас есть жена, есть ребенок, еще не родившийся (представляете, сколько ему нужно будет вашей заботы), есть работа, есть сотрудники, которые вас любят. Поэтому никогда не говорите так.

– Значит, вы его подозреваете… – Лукин закрыл лицо руками, – но каков мотив? Я не вижу мотива. Пожалуйста, объясните мне, почему вы его подозреваете?

– Хорошо, Леонид Борисович. Давайте по порядку. Мы вернемся с вами на несколько лет назад, и вы сами все поймете.

И Макс начал свой рассказ о событиях шестнадцатилетней давности. Он говорил о том, как молодой успешный юрист Лукин Леонид Борисович со своим сыном Сергеем, в то время студентом юридического факультета, пришли в дом к профессору Добрянской Марии Алексеевне, чтобы обговорить условия юридического договора, который она хотела заключить. Для нотариуса Лукина это был один из обычных визитов, который он практиковал в последнее время: у него была репутация порядочного человека и знающего юриста. Сын должен был, по замыслу отца, смотреть и учиться на практике, как нужно работать.