Покров Шута (СИ)

«Снял отрицание? Это вакуум тот» — зубы сжались до скрипа от невероятного осознания. С чего он взял, что сам сломал ловушку Ноя? С того, что был безумен и безобразно силён? Воистину безобразно, потому что ни капли не контролировал собственные действия? Впившись пальцами в плечо Ноя, он всё же нашёл силы поднять голову, встречаясь глазами со своим наваждением, не желая думать о том, сколько ещё он не знает о Тикки и его действиях, предпочитая слабовольно не думать об этом. Позволяя мужчине приблизить лицо. Тикки медленно обвёл его губы кончиком языка, будто проверяя неизменность их вкуса, и, аккуратно раздвинув губы, провёл языком по зубам. Так, что Алену почти нестерпимо захотелось укусить его. Что он собственно и сделал, подтягиваясь к мужчине ближе, обвивая шею подрагивающей рукой и неожиданно и для себя, и для Ноя смыкая зубы.

Зашипевший Тикки отшатнулся от него, так и не разрывая объятий, от чего тихо засмеявшийся подросток едва не навалился на наглого Ноя.

— И что это было такое? — недоумённо нахмуренные брови, неявная и такая любимая улыбка.

— Не знаю, просто захотелось тебя укусить.

— Да с тобой опасно иметь дело, Малыш, у тебя прорезались зубки!

— Они уже давно прорезались… Ох, блин, я вспомнил Лави, — рука прижалась к подрагивающим от смеха губам, а глаза Тикки опасно блеснули.

— Чего-чего? О каком ещё Лави ты тут думаешь, дорогой мой, это не то ли рыжее недоразумение, идущее по стопам книжников?

— А, аа!! Не, ты не о том подумал, — юноша отскочил от Ноя и замахал руками, — я не думал о Лави, когда целовал тебя.

— А ты сегодня меня и не целовал, если что, — Тикки отдёрнул задравшийся рукав и обвиняюще ткнул пальцем в грудь, — ты только кусался.

Аллен едва сумел сдержать странные кряхтящие звуки собственного смеха. С Тикки оказалось так просто и хорошо. Даже вот так, на расстоянии, дразня его и наблюдая за тем, как и сам мужчина тоже шутит. Впрочем, в его шутках изредка, но проглядывалось что-то серьёзное, возможно, даже угрожающее.

Но уж явно это была угроза не для Аллена.

— Интересно, можно сказать, что мы встречаемся?

Судя по тому, что Тикки замер с приподнятой ногой, на пару мгновений окаменев, вопрос был для него неожиданностью.

— Тайно?

— Тайно встречаемся? — уточнил Уолкер.

— Тайно встречаемся, — Тикки деловито кивнул. — Осталось только придумать способ общения.

Некстати подумалось о том, что если бы Аллена подпустили поближе к Ковчегу, он мог бы найти там что-нибудь полезное. Или убедиться, что умеет незаметно для других открывать врата.

— Тебе не кажется, что всё это выглядит словно детская игра?

— Ты не поверишь, но вся человеческая жизнь выглядит словно игра. Особенно когда дело касается боя, сражения, войны, драмы. Всё одни и те же куклы. Куклы…

Взгляд Тикки замер, всматриваясь во что-то за Алленом, но тот, обернувшись, ничего не увидел, лишь накрепко заколоченное окно, обшарпанную, кирпичную стену. Ной о чём-то крепко задумался, и только Уолкер пожелал вернуть его на землю, как тот вернулся сам.

— В нашей семье есть кое-кто действительно опасный.

— Опасней тебя? Тебя, которого я подпустил к себе?

— Речь ведь не только о тебе, — кисло ответил Ной, разочарованный подобной реакцией. Совесть надоедливо кольнула Аллена в самое сердце, напоминая, что Тикки пытается сообщить что-то важное, а он придирается.

Другая его сторона, которую он не слышал по жизни, твердила, что это кое-что большее, нежели придирки.

— Ты такой странный Ной.

— А ты странный экзорцист. Лучше многих из них, — мужчина поморщился, поднося ладонь к губам, и Аллен снова не сумел удержать расползающиеся в улыбке губы.

— Ну да, а вот из тебя Ной получился никакой. Что, язык болит?

Тикки кивнул. Аллен с удивлением проследил за тем, как одинокая небольшая снежинка плавно спланировала на край его капюшона, и подумал, что это история из дешёвой сказочки о снеге под самое Рождество. И про примирение, воссоединение семей и про победу добра над злом. В любом случае после праздников всегда наступают будни и возвращаются все серые краски мрачного, не слишком красивого мира людей. Не слишком красивого, но уж явно не заслуживающего уничтожения.

— А ты знаешь, что надо сделать, чтобы ранка не болела и быстро зажила? — прогоняя прочь грустные мысли и ёжась от вечернего холода и надвигающейся на город ночной темноты, заметил Аллен, воскрешая в себе то самое игривое настроение.

— И что?

— Облизать ранку, — снова потянувшись к Тикки, пояснил Аллен, следя за проступающим на лице мужчины пониманием.

— Ну, раз ты так говоришь…. — с готовностью принимая юношу обратно в объятия, протянул мужчина.

— Мы стоим посреди улицы, — напомнил Аллен прямо в губы мужчины.

— И медпомощь отменяется?

Уолкер тут же прижался к нему губами, немного неуклюже, легче принимая, когда целовали его, а не он, и решаясь углубить поцелуй лишь для того, чтобы несколько раз коснуться чужого языка, игриво, дразнящее, волнующе, пробуждая собственное желание и желание Тикки.

— Здесь всё равно… — он неуклюже подтёр слюну с губ, — и мне пора…

— Мы можем уйти отсюда.