Покров Шута (СИ)

Одно жаль: думать о близости с Тикки юноша теперь точно не будет. А если Тикки его переубедит, то потом точно по башке получит.

— Ничего хорошего. Там сейчас старший Книжник разведывает. А младший отправился по твоему поручению, не знаю куда, мне не доложил.

— Когда он отправился? — побледнел Аллен.

— Месяц точно был. Но и путь не близкий. Последняя его весточка была, что они подходят к месту, и его скоро убьют или он убьёт себя, не знаю с чем связано второе примечание. Но, кажется, со спутником….

Взгляд, которым Аллен прожёг его сигареты, был очень «радостным».

— Мы идём к нашему сыну.

— Не курить, — покорно кивнул Тикки, выбрасывая всю пачку.

— Так-то лучше. Значит, Лави… с кем он туда отправился?

— С вашим буйным мечником.

Аллен прикусил губу и фыркнул.

— Что?

— Ну, Лави имеет некоторые виды на БаКанду. А сам БаКанда как бы не известно, выживет ли. Я думаю, всё пройдёт хорошо. Но Орден, за эти полгода там должны были переполошиться, не так ли?

— О, да. Эван этим занимался вообще-то, даже Уз прихватил с собой. Парни преданы тебе до безумия, Граф злится и обижается, остальные точат на тебя зубы. Странно, но с некоторых пор они вдруг начали ко мне как-то по-другому относиться. Или это не странно? А ещё Книжник заявил неделю назад, что хотел бы с тобой поговорить о жрецах и экзорцистах. Кстати, на них же имеют планы и в семье. Но про эти планы лучше всего узнавать у Эвана.

Аллен кивнул, подходя к той самой двери, что за последние полгода выслушала немало проклятий не только от Тикки, и распахнул её простым движением руки. Его радостный возглас был так не похож на всё, что было произнесено до этого.

— Ха, так наш папа вернулся… да ещё и не один, — а это уже Майтра. В другом конце комнаты. И прямо через всю комнату к нагнувшемуся Аллену неуклюже побежал карапуз с рыжеватыми волосами, серыми глазами и совершенно непонятной для Тикки радостной улыбкой, которая через мгновение, когда малыш достиг рук папы (или мамы?), сменилась восторженным возгласом. Аллен тоже смеялся, причитая над ребёнком и играя с ним.

Весь такой сияющий и довольный он и обернулся к Тикки.

Абсолютно ошеломлённому Тикки.

— Знакомься, Вьят, это твой второй папочка.

Вьят, вместо того чтобы хотя бы взглянуть в сторону нового Ноя, попытался укусить палец родителя, держащего его на руках.

— Он…

— Оча! — выдал ребёнок, махая рукой в сторону Тикки.

— Он.. он такой большой… — изумлению Ноя не было предела. Улыбка Аллену чуть-чуть подувяла, становясь озабоченной.

— Тикки, знакомься, это твой сын, который имеет врождённую сущность, родственную чистой силе, что заставляет его расти в два раза быстрее. Вот, хочешь взять на руки? Он уже тяжёлый.

— Э? Что? Как? Да ладно, он живой... я уроню! — почти в панике отступил мужчина.

Аллен на это только усмехнулся, вспоминая о первых приступах собственной паники, связанной с любыми изменениями в поведении или состоянии сына. — Кстати, ты там как-то сомневался, что он твой, нет?

— Нет!

— Да! Это позорная страница твоей жизни, и ты её так просто не выбросишь! Зато смотри, чем ты наградил моего ребёнка!

Аллен заставил сына поднять голову, смотря прямо в сторону Тикки, и мужчина с опозданием заметил новую особенность во внешности ребёнка — родинку под глазом.

— Уж теперь-то не отвертишься! — с нескрываемым самодовольством объявил Аллен.

====== Глава 66. ======

Если бы хоть кто-нибудь, хоть когда-нибудь сказал Юу, что Лави умеет петь…Он пропустил бы эту информацию мимо ушей. Как очередной бесполезный кусок сплетен. Пропустить мимо ушей само пение Лави не получалось. Он впервые слышал что-то подобное, несмотря на то, что их общее путешествие затянулось. И оно было не таким уж невыносимым, как можно было подумать, принимая во внимание тот факт, что Юу знал Лави, и Лави имел некоторые…

Наклонности?

Ладно, Канда понимал, что Лави находил его привлекательным, если выражаться корректно, то есть так, как Канда выражаться не собирался. Почти до той точки, которую иные назвали бы любовью. Или одержимостью. Взглядов на подобную проблему хватало, и второй казался Канде ближе.

Но ученик книжника вёл себя большую часть времени так, словно ничего подобного не было. Вернее, он пытался вести себя так.

Самым странным было то, что Канду это даже почти не раздражало. Так же как не раздражало тихое, задумчивое пение Лави сегодня днём.

И критиковать тоже не получалось. Голос у парня был неплох, со слухом проблем тоже не наблюдалось, пожаловаться на смысл песни было невозможно — Юу не знал, о чём она. Жаловаться на собственное непонимание глупо, всё равно что жаловаться на собственную глупость. Он вообще этот язык впервые в жизни слышал. Но звучало всё это очень даже неплохо. Что-то из местного фольклора, надоедливое, застревающее в сознании до той точки, когда даже ученик Книжника с больной головой предпочитал сдаться и петь, чем терпеть кружение мотива у себя в голове. Короче, решил мучиться не в одиночестве.