Покровские ворота (сборник)

Фульвия . Со вчерашнего дня ты забыл, что обязан мне всем!

Сервилий . Забудешь, как же. Ты твердишь это с утра до вечера. И довольно! Сюда идет Мессалина. Не хватает мне попасть на язычок ее мужу…

Входит Мессалина, жена Диона, полная женщина с постоянно озабоченным лицом.

Фульвия . Мессалина, мой привет. Вы кого-то ищете?

Мессалина . Привет и вам. Вы не видели моего Диона?

Фульвия . Нет, к несчастью. Он, верно, бродит один и обдумывает свои эпиграммы.

Сервилий . Уж будто он пишет одни эпиграммы. Он талантливый человек, и, бесспорно, его занимают значительные сюжеты.

Мессалина . Не знаю, что его там занимает, только ночью он не давал мне спать, так он кряхтел. У него было колотье в левом боку, и я смазала его коринфской амброзией.

Фульвия . Хиосская настойка верней, дорогая Мессалина. Ее и Филимон рекомендует.

Мессалина . Не верю я врачам, и все тут. Напускают на себя умный вид, а знают столько же, сколько мы.

Фульвия . И все-таки – обратитесь к Филимону.

Мессалина . Ну его; говорят, он берет за визит не меньше тысячи сестерциев. Пусть уж лечит знатных господ, а нам он не по карману.

Фульвия . Где вы проводите лето, дорогая?

Мессалина . Где ж нам быть? Снимаем, как всегда, домишко на Аппиевой дороге.

Фульвия . Милая, вы делаете большую ошибку. Отдыхать можно только на Альбанском озере. На Аппиевой дороге никакого купания и публика на редкость вульгарная. Всякие менялы, нажившиеся вольноотпущенники…

Мессалина . А на озере цены втрое выше. Пусть уж туда едут знатные господа.

Фульвия . Что поделаешь, мой Сервилий очень капризен. Он говорит, что может творить только под плеск волны. Вы обязательно должны побывать в нашем новом поместье, дорогая Мессалина. И вы, и Дион.

Мессалина . Еще говорят, на этом озере ужасные нравы. Семейной женщине просто нельзя появиться одной. Эти господа считают, что им все позволено.

Сервилий . Сильно, сильно преувеличено. Добродетель римлянок охраняет сон их мужей. Помнится, я об этом писал.

Мессалина . Прекрасные, возвышенные стихи. Я постоянно ставлю вас в пример Диону. Вы счастливая женщина, Фульвия. Мой муж умеет только раздражать людей, а больше, кажется, он ничего не умеет.

Фульвия . У каждой из нас свой груз, дорогая. Быть женой Публия Сервилия, может быть, и приятно, но совсем не просто. Прощайте и не забывайте нас. Вы будете завтра у императора?

Мессалина . Ну, что вы… Когда же мы у него бывали?

Фульвия . Жаль, а то бы мы там поболтали. Всяческих благ, Мессалина.

Сервилий . Передайте мой дружеский привет Диону. Я ведь поклонник его пера.

Фульвия и Сервилий уходят.

Мессалина . Послушайте-ка вы ее, – оказывается, быть женой Сервилия не просто. А что же тут трудного, хотела бы я знать? Уж верно, у нее не пухнет голова, где взять денег на обед?

Гуляющих становится все меньше.

Уславливайся с этим Дионом! Уже темнеет, а его все нет. Точно он не понимает, оболтус этакий, что порядочной женщине неприлично стоять одной.

Появляется Дион. Ему немногим больше сорока, лицо его изрезано морщинами и складками, он высок и очень худ.

Есть ли у тебя совесть, Дион?! Заставляешь торчать меня здесь на потеху прохожим. Долго ли так наскочить на обидчика?

Дион . Месса, никто тебя пальцем не тронет, не хнычь. Виноват я, что ли, что встретился мне этот баран-ритор?

Мессалина . Новое дело, какой еще ритор?!

Дион . Юлий Тевкр, скучнейшее и глупейшее из всех животных нашего славного города. Честное слово, нет ничего несносней проповедника, когда он туп и напыщен. Люди, делающие красноречие своей профессией, должны хоть что-то иметь за душой. Красноречие хорошо лишь тогда, когда служит истине, когда его диктует страсть. Но самодовольное, надменное, уверенное в себе красноречие невыносимо! Оно отвратительно! Оно исполнено фальши! Женщина, торгующая телом, жалка, но мужчина, торгующий фразой, бесстыден.

Мессалина . И ты выложил все это Юлию Тевкру?

Дион (пожимая плечами) . Что я сказал такого, что надо скрывать?

Мессалина . Несчастная я. Тевкр преподает красноречие императору, это знает весь Рим.

Дион . Ну и что?

Мессалина . Недаром я жаловалась на тебя Сервилихе.

Дион . Нашла кому – стыд и срам! Только что я их встретил – надутую индюшку и ее лавроносного индюка.

Мессалина . С ними хоть ты ничего не выкинул?

Дион . Ничего, ничего, успокойся. Я только сказал Сервилию, что если Юлий Цезарь носил венок, чтоб скрыть нехватку волос, то он будет его носить, чтоб припрятать нехватку мыслей.

Мессалина . Несносный человек, зачем ты это сделал? Он попросту решит, что ты завидуешь ему.

Дион . Не решит, не так уж он глуп.