Покуда над стихами плачут...

Когда русская проза пошла в лагеря —
в землекопы,
а кто половчей — в лекаря,
в дровосеки, а кто потолковей — в актеры,
в парикмахеры
или в шоферы, —
вы немедля забыли свое ремесло:
прозой разве утешишься в горе?
Словно утлые щепки,
вас влекло и несло,
вас качало поэзии море.
По утрам, до поверки, смирны и тихи,
вы на нарах слагали стихи.
От бескормиц, как палки, тощи и сухи,
вы на марше творили стихи.
Из любой чепухи
вы лепили стихи.

Весь барак, как дурак, бормотал, подбирал

рифму к рифме и строчку к строке.
То начальство стихом до костей пробирал,
то стремился излиться в тоске.

Ямб рождался из мерного боя лопат,

словно уголь он в шахтах копался,
точно так же на фронте из шага солдат
он рождался и в строфы слагался.

А хорей вам за пайку заказывал вор,

чтобы песня была потягучей,
чтобы длинной была, как ночной разговор,
как Печора и Лена — текучей.

А поэты вам в этом помочь не могли,

потому что поэты до шахт не дошли.

«Начинается длинная, как мировая война…»

Начинается длинная, как мировая война,
начинается гордая, как лебединая стая,
начинается темная, словно кхмерские
   письмена,
как письмо от родителей, ясная и простая
деятельность.
В школе это не учат,
в книгах об этом не пишут,
этим только мучат,
этим только дышат —
стихами.

Гул, возникший в двенадцать и даже

   в одиннадцать лет,
не стихает, не смолкает, не умолкает.
Ты — актер. На тебя взят бессрочный
   билет.
Публика целую жизнь не отпускает
со сцены.

Ты — строитель. Ты выстроишь —

   люди живут
и клянут, обнаружив твои недоделки.
Ты — шарманщик. Из окон тебя позовут —
и крути и крутись, словно рыжая белка
в колесе.
Из профессии этой, как с должности
   экзотических королей,
много десятилетий не уходили живыми.
Ты — труба, и судьба исполняет одну из
   важнейших ролей —
на тебе. На важнейших событиях ты
ставишь фамилию, имя,
а потом тебя забывают.

«Что вы, звезды…»

— Что вы, звезды?
— Мы просто светим.
— Для чего?
— Нам просто светло. —
Удрученный ответом этим,
самочувствую тяжело.

Я свое свечение слабое

обусловливал
то ли славою,
то ли тем, что приказано мне,
то ли тем, что нужно стране.
Оказалось, что можно просто
делать так, как делают звезды:
излучать без претензий свет.
Цели нет и смысла нет.

Нету смысла и нету цели,

да и светишь ты еле-еле,
озаряя полметра пути.
Так что не трепись, а свети.

«Лакирую действительность…»