Покушение на Сталина. Дело Таврина – Шило

Любопытно, что формально и по прежнему, и по ныне действующему уголовно-процессуальному законодательству ни следственные действия, ни данный приговор суда не могут считаться легитимными и теоретически подлежат немедленной отмене. Дело в том, что все юридические процедуры совершались по отношению к неким Шило-Таврину П.И. и Шиловой-Адамчик Л. Я. Поскольку подследственные и осужденные никогда таких двойных фамилий не носили, то и обвинительное заключение, и приговор в отношении них юридически ничтожны. Впрочем, в рассматриваемое время вряд ли нашелся бы юрист, обративший внимание на подобную «мелочь».

Процесс проходил с применением исключительного порядка расследования и судебного рассмотрения дела обвиняемых. Его не следует путать с внесудебным порядком, при котором дело рассматривал не суд, а Особое совещание (ОСО). В случае с Тавриным и Шиловой все происходило в рамках общей судебной системы, однако с применением норм уголовно-процессуального права, введенных в действие Постановлением Президиума ЦИК СССР от 1 декабря 1934 года «О порядке ведения дел о подготовке или совершении террористических актов». Воплощенное в уголовно-процессуальном кодексе РСФСР его содержание гласило:

«Статья 466. Следствие по делам о террористических организациях и террористических актах против работников советской власти должно быть закончено в срок не более десяти дней.

Статья 467. Обвинительное заключение вручается обвиняемым за одни сутки до рассмотрения дела в суде.

Статья 468. Дела слушаются без участия сторон.

Статья 469. Кассационного обжалования приговоров, как и подачи ходатайств о помиловании не допускается.

Статья 470. Приговор к высшей мере наказания приводится в исполнение немедленно по вынесении приговора»[220].

Применение этих зловещих норм к несостоявшимся террористам было обусловлено характером инкриминировавшегося им преступления. Они обвинялись по статьям 58—1 пункт «б» (Таврин как военнослужащий) и пункт «а» (гражданская Шилова) и 58—8 УК РСФСР, гласившим:

«58—1 «а». Измена Родине, т. е. действия, совершенные гражданами СССР в ущерб военной мощи СССР, его государственной независимости или неприкосновенности, как-то: шпионаж, выдача военной или государственной тайны, переход на сторону врага, бегство или перелет за границу, караются высшей мерой уголовного наказания — расстрелом с конфискацией всего имущества, а при смягчающих обстоятельствах — лишением свободы на срок десять лет с конфискацией всего имущества.

58—1 «б». Те же преступления, совершенные военнослужащими, караются высшей мерой уголовного наказания — расстрелом с конфискацией всего имущества.

<…>

58—8. Совершение террористических актов, направленных против представителей Советской власти или деятелей революционных рабочих и крестьянских организаций, и участие в выполнении таких актов, хотя бы и лицами, не принадлежащими к контрреволюционной организации, влекут за собой меры социальной защиты, указанные в ст. 58—2 настоящего Кодекса»[221].

Подсудимые частично признались в преступлениях, раскаялись и просили сохранить им жизнь, но безрезультатно. Петр Иванович Шило-Таврин был расстрелян 28 марта, а Лидия Яковлевна Адамчик — 2 апреля 1952 года. Как видим, в отношении срока исполнения наказания органы юстиции тоже почему-то существенно нарушили требования приведенной выше статьи 470 УПК РСФСР в сторону либерализации. Равно как и с копией обвинительного заключения, врученной террористам не накануне судебного заседания, как это предписывала статья 466 того же кодекса, а 26 января. Причины этого неизвестны и вряд ли когда-нибудь прояснятся.