Покушение на убийство

— Из первых уст. От Эймона Макгейла, стрелявшего. Я только что провел с ним два часа в Паддингтон-Грин. Ты ни за что не поверишь, что он мне рассказал!

Из-за помех Майкл слышал не каждое слово, но из того, что все-таки смог услышать, понял достаточно. И больше всего его удивила совсем не версия событий от Макгейла.

— Ты, должно быть, шутишь, Дэн! Ты получил это дело? Как тебе, блин, это удалось?

— Мы получили дело, Майк, мы с тобой. И оно однозначно нас прославит. А многих других — ославит. Если, конечно, они будут так глупы и позволят делу дойти до суда.

— Что ты имеешь в виду, «ославят»? Кого? Что он тебе сказал?

— Я не могу слишком много говорить по телефону, это опасно. Но вот что я тебе скажу: Тони ошибается. Это был не теракт и не попытка убить Томпсона, что бы там ни говорили данные разведки. Макгейл намеревался убить именно Матьюсона. Томпсон просто попался ему под руку. Макгейл говорит, что Матьюсон был коррумпированным и даже стоял за некоторыми терактами. Поэтому он его и убил.

Помехи становились сильнее, и перевозбуждение Дэниела делу не помогало. Он запыхался, из-за чего пробелов было даже больше, чем от сомнительной сотовой связи. Но идея была ясна.

— Этого быть не может. Нил Матьюсон не был террористом, Дэн. Надо расколоть этого парня.

— А вот тут ты не прав, Майк. Все, что ты видел, это как он по телевизору застрелил двух человек. Но тебе нужно встретиться с ним, послушать его. В этой истории еще столько всего, столько имен. Я не могу сказать больше по телефону, и сейчас слишком поздно, чтобы ехать к тебе. Но давай завтра первым делом встретимся, хорошо?

Дэниел говорил тем самым тоном, который Майкл слышал уже много раз: у его старого друга появилась идея, за которую стоит бороться.

— Ты в этом уверен? Не спеши рисковать своей репутацией из-за заявлений какого-то психа. С кем еще ты беседовал?

Дэниел смог ответить не сразу. Этому помешал его восторженный, почти маниакальный смех. Ему потребовалось несколько секунд перед тем, как он смог говорить.

— Ни с кем, — наконец сказал он. — Поэтому не волнуйся раньше времени. Я все тебе расскажу утром, и ты сможешь поиграть в Мистера Здравомыслие. Потом мы решим, что из этого обнародовать, а что нет.

Майкл вздохнул с облегчением. Он был рад этому маленькому везению: Дэниел еще не успел рискнуть своим трудно заработанным честным именем, повторяя ту сказочку, которую ему рассказал Макгейл.

По частой смене передач Майкл понял, что Дэниел покинул автостраду и теперь мчался по проселочным дорогам, которые вели к его дому в Суррее. Он знал, как сильно его друг разгонялся на этом последнем отрезке пути и как сильно его может отвлекать их беседа. Нужно было заканчивать разговор.

— Ладно, Дэн, давай поговорим завтра.

— До завтра.

Нажав отбой, Майкл потряс головой и откинулся на спинку дивана. В течение всего дня на глазах у всего мира разворачивались события. Они были трагическими. Но ни на минуту они не коснулись его собственной жизни, и не было никаких оснований полагать обратное. До звонка Дэниела. Но теперь? Теперь он чувствовал себя втянутым в дело, которого им обоим, скорее всего, следовало бы избегать. Это было политическое минное поле, от которого любой благоразумный адвокат держался бы подальше. Но Майкл знал, что у него практически не было выбора. Дэниел не отступится, а Майкл будет рядом, чтобы поддержать его.

Дэниел улыбнулся, услышав, как Майкл отсоединился. Он знал, что друг беспокоится о нем и не хочет, чтобы он вмешивался во что-то настолько противоречивое лишь на основании слов Макгейла. Но самого Дэниела это не заботило. Все сказанное Макгейлом звучало правдиво. Этот мужчина не был лжецом, и, кроме всего прочего, он нуждался в помощи Дэниела. И Дэниел окажет ее, независимо от того, будет ли Майкл рядом.

Эти мысли накатили одна за другой, пока он несся по проселочным дорогам, ведущим к дому. Он частенько думал, что смог бы проделать этот путь даже с закрытыми глазами. Что было очень кстати, потому что он чувствовал, как его охватывала усталость. День был долгим и напряженным. Серьезному испытанию подвергся и его аналитический склад ума, и эмоциональная устойчивость. Только сейчас, на финишной прямой, с поутихшим энтузиазмом, он понял, до какой напряженности довел себя за последние двадцать четыре часа.

Будь он более бдительным и бодрым, он бы обратил внимание на скорость автомобиля за собой. Вместо этого он предположил, что черный «Лэнд Ровер», маячивший в зеркале заднего вида, либо сбавит ход, либо обгонит его. Знай он, что водитель не собирался делать ни того, ни другого, он вдавил бы педаль газа и умчался подальше от любых столкновений.

Дэниел ни о чем таком не подозревал, и поэтому его «Порше» не смог тягаться с этой машиной-танком, когда та врезалась в него сзади на скорости почти семьдесят миль в час.