Пол Маккартни. Биография

Он умер в августе 1993 года, посреди маккартниевского мирового турне. Хотя новость была ожидаемой, она поразила в самое сердце человека, которого совпадение дней рождения объединило с Воэном почти братскими узами. И в то же время эта смерть пробудила счастливые воспоминания о скиффловских днях, отстоящих на миллион миль от высокотехнологичного стадионного рока; о дребезжащих акустических гитарах, клетчатых рубашках, концертных залах при церквях и контрабасе из чайного ящика, владелец которого маскировал свои скромные музыкальные таланты гордой надписью «ТАНЦУЙ С АЙВОМ, АСОМ БАСА».

Спайк Миллиган уже как-то раз склонил Пола попробовать себя в поэзии, и теперь кончина друга подтолкнула его к тому же самому, причем с таким обнажением эмоций, на которое он никогда раньше не осмеливался в словах. Ода белым стихом, которую он послал Джэн Воэн, была озаглавлена просто «Айвен»:

Two doors open
On the eighteenth of June
Two babies born
On the same dayIn Liverpool
One was Ivan
The other — me.
We met in adolescence
And did the deeds
They dared us doJive with Ive
The ace on the bass.
He introduced to me
At Woolton fete
A pal or twoAnd so we did
A classic scholar he
A rocking roller me
As firm as friends could be.
Cranlock Naval
Cranlock pie
A tear is rolling
Down my eye.
On the sixteenth of August
Nineteen ninety-three
One door closes.
Bye-bye Ivy[66]

.

Когда стихотворение несколько лет спустя напечатают, над фразой «Cranlock Naval / Cranlock pie» будут гадать не меньше, чем в прошлом над любыми другими строчками битловских песен. «Я сразу узнала в ней этот их свой язык, на котором Айвен и Пол разговаривали между собой, — вспоминает Джэн Воэн. — Но я никогда и понятия не имела, что это значит».

Подготовка The Beatles Anthology оказалась делом, занявшим почти все внимание Пола в 1994 году и предрешившим конец его послеуингзовской группы, которая так замечательно себя показала после 1989 года. «Он сказал нам, что ему надо удалиться и с годик снова побыть битлом», — вспоминает гитарист Хэмиш Стюарт. Всем казалось, что он целиком погрузился в ностальгию, — и тем не менее в этот период он произвел на свет музыку, которая доказывала его полноценное присутствие в настоящем.

К началу 1990-х годов под влиянием вездесущего хип-хопа и «танцевальной» музыки — как будто до этого никто никогда не танцевал под музыку — существенно изменилась роль продюсера звукозаписи, так долго определявшаяся фигурами наподобие Джорджа Мартина. Современные продюсеры были звуковыми пиратами, которые не столько сочиняли оригинальные вокальные и инструментальные партии, сколько ремикшировали существующие треки и семплировали — то есть, по сути тибрили — обрывки классических поп-песен, иронически размечая семплами механистический бит музыки.

Никто не был более ярким символом традиционной студийной системы и одновременно мелодичности, чем Пол, однако, как всегда, ему было необходимо держаться в струе. После мирового турне он связался с одним из ведущих молодых продюсеров-исполнителей Британии Мартином Гловером, который играл на басу в группе Killing Joke, но одновременно под псевдонимом Юс (Youth — Юноша) перерабатывал звуковой материал для нужд танцующего молодого поколения.

Изначально Пол лишь намеревался ремикшировать фрагменты Off the Ground и прощального уингзовского альбома Back to the Egg, приспособив их для огромных помещений, где играли танцевальную музыку. Однако в итоге они на пару с Юсом произвели на свет целый альбом «звуковых коллажей», который реанимировал любовь Пола к экспериментальной музыке, привитую ему в шестидесятые Джоном Кейджем и Лучано Берио.

У Юса имелась сильная мистическая жилка, и к своему удивлению, у Пола он обнаружил что-то похожее. Их сессии всегда планировались так, чтобы совпасть с языческими праздниками вроде летнего солнцестояния или равноденствия. «Я воспринимал его как мастера-барда, но в то же время в нем сильно проступало католическое воспитание. Я помню, он рассказывал, как сильно недолюбливает карты Таро».

«Однажды ему нужно было куда-то отправиться с Линдой, поэтому он оставил меня одного работать в мельничной студии. Когда вернулся их вертолет, было уже очень поздно, они выпили по паре бокалов шампанского, и дети тоже были с ними. Пол сказал мне: „Не возражаешь, если мы побудем тут и понаблюдаем?“ — как будто я сидел не в его собственной студии. Они все остались, иногда танцуя под музыку, и просидели до восхода солнца».