Пол Маккартни. Биография

Заверения Брайана, что Beatles могут быть «популярнее Элвиса», Мартин пропустил мимо ушей — он знал, что на такое не будет способен никто и никогда. Однако, в отличие от остальных, что-то в их демо-записи привлекло его внимание, и он согласился устроить им прослушивание в студии EMI на Эбби-роуд 6 июня — после их возвращения из Гамбурга. Вот что на самом деле означала фраза «EMI организуют сессию звукозаписи».

Для тех, кто еще не знает, студийный комплекс Abbey Road расположен на утопающем в зелени бульваре, проходящем через Сент-Джонс-Вуд, самый зажиточный квартал Северного Лондона. Снаружи это скромное белое строение с просторной передней площадкой и высоким парадным крыльцом, за которым начинается лабиринт различных отделов и кабинетов, занимающий, наверное, в три раза большую площадь. В 1962 году это место выглядело почти как сегодня, за исключением того, что низкое белое уличное ограждение еще не было исписано обожателями, а близлежащая «зебра» считалась заурядным пешеходным переходом.

Прием, оказанный здесь Beatles, был полной противоположностью тому, с чем они столкнулись полгода назад в Decca. Джордж Мартин, хотя и имел «культурный» прононс диктора BBC, происходил из довольно скромной северолондонской семьи и, несмотря на строгий и авторитетный облик, был дружелюбен и приветлив. Он импонировал Beatles тем, что не относился к ним как к провинциалам; они тоже мгновенно завоевали его симпатию своим ливерпульским шармом и нахальством.

На Эбби-роуд, в рассчитанном на симфонические оркестры помещении Студии 2, они записали на пробу три композиции Леннона — Маккартни: «Love Me Do», «P. S. I Love You» и «Ask Me Why», а также несколько каверов, включая исполняемый Полом полукомический вариант «Besame Mucho» — мексиканского болеро 1940 года, которое было частью музыкального наследства его отца.

По иронии судьбы, в цели Джорджа Мартина на тот момент не входило отыскать что-нибудь особенно оригинальное. Выпуск комедийных альбомов, на которых специализировался Parlophone — и которые Мартин почти всегда продюсировал лично, был чрезвычайно трудозатратным предприятием, при этом они лишь в редких случаях расходились крупными тиражами или попадали в чарты. В то же время на принадлежащем EMI престижном лейбле Columbia продюсер Клиффа Ричарда Норри Парамор штамповал золотые поп-хиты, практически не изменяя раз найденной формуле. Изначально Мартин надеялся на то, что Beatles наконец смогут стать его собственным эквивалентом Cliff and the Shadows.

Именно поэтому ничего не подозревающих Джона, Пола и Джорджа по очереди протестировали в роли соло-вокалиста — чтобы понять, кого из них было бы удобнее всего превратить во фронтмена по образцу Клиффа Ричарда. «Я думал сделать лидером Пола, — вспоминал Мартин. — Просто потому, что он был самый симпатичный». И все же — идя против всех правил поп-музыки и, возможно, своих собственных интересов — он решил не трогать сложившийся в группе расклад голосов.

Кроме того, он принял решение, которое невозможно представить себе исходящим от любого другого из тогдашних британских продюсеров, а именно: если Beatles все-таки будут записывать что-то для Parlophone, это должны быть вещи авторства Леннона — Маккартни. Даже Пол с Джоном слегка удивились, что Мартин отдал предпочтение «Ask Me Why» и «Love Me Do» перед «Besame Mucho» или «The Sheik of Araby». Пол вспоминает, что по сравнению с материалом Чака Берри, Рэя Чарльза и других гигантов, которых они перепевали, собственные вещи казались ему с Джоном «рыхловатыми».

Был еще один нюанс, который предназначался только для ушей Брайана. Мартин решил, что как ударник Пит Бест не дотягивает до уровня, необходимого для записи, и если Parlophone подпишет с ними контракт, он хотел бы использовать на его месте своего сессионщика. Мартин не требовал, чтобы Пита исключили из состава, — только чтобы он не играл в студии. Однако это придало актуальности давно лелеемой мечте Джона, Пола и Джорджа уволить Пита и заменить его Ринго Старром.

Говорят, что главной причиной этого желания были комплексы Пола по поводу привлекательности Пита и количества его поклонниц. Что было, то было: на ливерпульских концертах его барабаны не раз переставляли с заднего на передний план, а крики «Пит!» иногда, бывало, заглушали крики «Пол!». В любом случае именно этим утешался Пит в последующие годы, смотря на мир самыми печальными на свете глазами. На вопрос, почему от него отделались в самый канун начала битломании, он отвечал просто: «Зависть».