Поль Робсон

На углу 135-й стрит и 7-й авеню Поль останавливается и, пропуская поток автомобилей, рассматривает людей, стоящих на противоположной стороне. Его внимание привлекает элегантно и модно одетый негр, лет тридцати, согнувшийся под тяжестью двух огромных чемоданов. Вот он поставил их на тротуар и с облегчением распрямил узкие плечи, поймал изучающий взгляд Робсона, посветлел от белозубой улыбки и, забыв о чемоданах, решительно шагнул с тротуара ему навстречу.

— Рад видеть вас, Поль. Почти три года прошло с тех пор, как мы познакомились в Лондоне на квартире Джона Пейна.

Поль с готовностью потряс протянутую руку.

— Здравствуйте, Ларри! Вот не ожидал встретить вас в Гарлеме.

Лицо негра помрачнело.

— Если помните, мой отец жил в Филадельфии. Он часто прихварывал, и я приехал проведать старика. Но судьбе, видимо, было угодно, чтобы я присутствовал при его последних минутах.

Лоуренс Браун тяжело вздохнул, благодарно глянул на сочувственно молчавшего Поля и спросил:

— Вы получили сборник записанных мною спиричуэле?

— Да, Ларри. Все ломал голову, не знал, как вас отблагодарить. Отличная работа!

— А я всерьез подумывал над тем, как бы вытащить вас в Лондон да поработать вместе. У вас прекрасный бархатистый бас, Поль, да и слухом бог не обидел. Не хочу умалять ваши актерские достоинства, но глубоко убежден, что театр преспокойно обошелся бы и без вас. Утверждал тогда в Лондоне и повторяю сейчас: вам надо петь. В этом ваше призвание.

И, не давая Полю возможности возразить, Браун продолжал возбужденно:

— Неужели вы не понимаете, что наша встреча не случайна? Видно, неспроста я сегодня раньше времени отправился на вокзал с этими проклятыми чемоданами. Это подарок судьбы, Поль, и не будем поступать ей наперекор. Кстати, куда вы направляетесь?

— В Гринвич-виллидж, Ларри, к Джимми Лайту, моему другу и режиссеру, который столь же пылко уверяет меня в том, что мое место только на театральных подмостках. — Поль улыбнулся. — В одном вы правы: перечить судьбе опасно, а отказываться от ее даров неблагоразумно. Если вы никуда не спешите, присоединяйтесь ко мне. Лайту будет любопытно познакомиться с вами.

В доме Лайта их радушно встретили, сытно накормили, после чего неугомонный Браун, который уже вполне освоился на новом месте, сел за пианино. Прозвучали вступительные аккорды старинной негритянской песни «Двигайся медленнее, чудесная колесница». Осторожно, стараясь не шуметь, Поль поднялся из-за стола и подошел к пианино. Браун еще раз сыграл вступление, помогая Робсону найти верную интонацию. Вполголоса, словно примериваясь, Поль спел первую фразу и, убедившись в чистоте и силе звучания, уже не ограничивал себя.

Захваченный мелодией, он проникался чувствами, некогда переполнявшими душу безымянного создателя песни. О чем думал, о чем мечтал, на что надеялся темнокожий невольник, насильственно лишенный родины?

«Двигайся медленнее, чудесная колесница… Ты появилась, чтобы доставить меня домой», — шестикратно, то жалобно прося, то сурово настаивая, повторял Робсон. А мысли его перенеслись в не столь уж давнее прошлое. С необъяснимой четкостью каждой, даже самой мелкой детали видится ему раскинувшееся под южным ярко-синим небом безбрежное хлопковое поле. Оставляя за собой облако желтоватой пыли, медленно катится деревянная повозка, в которой, тесно прижавшись друг к другу, в угрюмом молчании сидят изнуренные невольники. Только один из них, слегка покачивая головой из стороны в сторону, негромко напевает сложенную им песню-заклинание: «Двигайся медленнее, чудесная колесница»… Нараспев он обращается к сидящему напротив:

«Вот что я видел однажды, Джон! Стая ангелов слетела с небес. Уж не затем ли, чтобы доставить меня домой?»

Тот с сочувственным удивлением глядит на певца, будто говоря:

«Где и когда, наивная ты душа, ангелы помогали таким несчастным, как мы с тобой, добраться до родной обители? Разве что до небесной?»

Тогда, словно страшась лишиться надежды, вновь взывает певец: «Двигайся медленнее, чудесная колесница! Ты появилась, чтобы доставить меня домой…»

…Взволнованное лицо Лайта, обычно сдержанного в проявлении эмоций, вдохновило Поля почти без перерыва спеть старинный спиричуэл «Всякий раз, когда на меня нисходит озарение». Ларри сразу подхватил мелодию и вторил Робсону несильным, но чистым тенором.

— То, что я слышал сейчас, просто великолепно! — От удовольствия Лайт потирал ладони. — Именно так и должны звучать наши песни в концертном исполнении. Да, да, в концертном! Пока никто не осмеливался выйти на эстраду с сольным исполнением спиричуэле, которые поют большие хоры, преимущественно в церквах. А вы попробуйте. Мне кажется, что избранная вами форма будет понятна любой публике. Вокалист придерживается равно певучего и декламационного стилей в рамках строгой, я бы сказал, академической манеры пения, а аккомпаниатор намечает основную мелодическую канву без каких-либо новомодных аранжировок, в которых она может затеряться.