Поль Робсон

— Да, конечно, — мгновенно отозвался тот. — Все хлопоты по организации концерта принимаю на себя, хотя в дальнейшем нам не обойтись без расторопного и надежного администратора.

— Такой человек есть, деловой и преданный. — Робсон привлек к себе Эсланду. — Надеюсь, кандидатура моей жены не вызовет у тебя возражений, Ларри?

— Подожди, подожди, Поль, — пыталась было протестовать Эсланда, — ты даже не спросил, согласна ли я иметь дело с такими авантюристами, как ты и мистер Браун?

— Отныне называйте меня только Ларри, миссис Робсон, — улыбнулся Браун. — С вашего разрешения мы тут же начнем репетировать.

— Но не раньше, чем вы с Полем позавтракаете. Я полагаю, что новые обязанности вашего администратора вряд ли освобождают меня от прежних, и поэтому я удаляюсь на кухню.

Робсон первым нарушил короткую паузу.

— Еще недавно, Ларри, мне казалось, что, выходя на сцену в образах Джима Харриса или императора Джонса, я смогу донести до зрителей талантливую драматургию нашего друга О’Нила и таким образом привлечь внимание к нам, американским неграм, пасынкам Америки. Признаю с горечью, что я ошибался. Кажется, основной части публики нет никакого дела до наших чаяний и устремлений. Обращение О’Нила к негритянской теме воспринято многими как прихоть мастера, вознамерившегося скорее удивить зрителей, нежели вызвать у них хотя бы раздумья о нашей нелегкой судьбе. Я не идеалист и сознаю, что пока еще далек от борьбы за права своего народа. Но внести в эту борьбу хоть какой-то вклад я обязан, и поверь, это не громкие слова, Ларри! Большая политика мне не по плечу, что ж, я могу помочь своему народу иными средствами, будь то театр, кинематограф или музыка… Ты прав, Ларри, и в том, что мне, непрофессиональному актеру да еще с черным цветом кожи, наивно рассчитывать на постоянный интерес к своей персоне со стороны драматургов, киносценаристов и режиссеров. Разумнее полагаться на себя, на собственные силы, поэтому меня и привлекает возможность петь. Хотя, должен тебе сказать, отклики на наш первый концерт скорее смутили меня, чем ободрили. Будем исходить из того, что успешный дебют — дело случайное. А сколь-нибудь определенные выводы сделаем лишь в случае повторения успеха.

Браун внимательно выслушал Поля, а затем с несвойственной ему медлительностью произнес:

— Откровенно говоря, хорошо понимаю твои сомнения, поскольку и сам частенько их испытываю. Но ведь без них невозможно истинное творчество. Где нет колебаний, мучительных разочарований и окрыляющих надежд, там нет искусства. Звучит несколько высокопарно, — Ларри улыбнулся, — зато по сути своей верно. И не приведи господь, чтобы наши последующие успехи, а они наверняка будут, вселили бы в нас чувство самоуспокоенности.

Итак, ты хочешь помочь своему народу, — продолжал Браун. — Но при тех расистских настроениях и порядках, которые ныне царят в театре и кинематографе, это невозможно. А вот музыка… Кажется, у испанцев есть такая поговорка: «Спой мне песни твоего народа, и я расскажу тебе о его характере, обычаях и истории».

— Хорошо сказано, Ларри, — с готовностью отозвался Робсон. — Это целиком и полностью относится и к нашей песенной культуре.

— Которая, заметь, продолжает традиции лучших образцов мирового музыкального фольклора. Не будешь же ты отрицать влияние церковных песнопений, песен иммигрантского населения Америки — шотландцев, ирландцев, испанцев — на развитие негритянской музыки?

— Бессмысленно отрицать очевидное. Но своеобразие и значимость нашей народно-песенной культуры определяются, по моему убеждению, иным. Сила и красота негритянской песни, ее самобытные черты большей частью лежат в истоках древней африканской культуры, в поразительной музыкальности, унаследованной нами от наших африканских предков…

Повторный концерт Робсона в Гринвич-виллидж прошел с не меньшим успехом. Билеты были распроданы мгновенно, несмотря на сравнительно высокую стоимость. Точно оценив ситуацию, предприимчивые владельцы театра брали за места в первых рядах по тридцать-сорок долларов.

Когда под непрекращающиеся овации зала в последний раз опустился занавес и обессиленные Поль и Ларри добрались до артистической комнаты, там их дожидался сухопарый незнакомец в серой широкополой шляпе. Он отрекомендовался друзьям представителем «Бюро Джеймса Б. Понда» и предложил подписать контракт на концертное турне по Соединенным Штатам.