Полдень, XXI век, 2008 № 10

— А от вопроса, между прочим, тебе уклониться не удастся. Так как насчёт рыбной ловли? Или, может, силки на мелкую дичь умеешь ставить?

— У меня ещё пирожки, кажется, есть… — немного подумав, промямлил Пеон.

Ястреб, судя по всему, был привычен к трудностям походной жизни. А может, просто крайне неприхотлив. Королевский же желудок напрочь отказывался воспринимать половинку последнего пирожка и двух обугленных рыбок без соли иначе, чем как грубое издевательство. Именно поэтому Пеон первым почуял, что с деревней что-то не так.

— Интересно, почему ниоткуда не пахнет едой?..

— Какой едой?!

— Да хоть какой-нибудь. Жареным мясом, допустим. Или тушёным с овощами. Или гусём, запечённым с яблоками и картофелем. С такой, знаешь, хрустящей корочкой…

— Заткнись, — одобрительно отозвался Ястреб. — Наблюдение точное и даже, будем надеяться, своевременное. По существу есть что добавить?

— Голодом здесь тоже не пахнет, — призадумался Пеон. — Лица у селян круглые, румяные, вполне довольные… Куры бегают… За оградами виднеются огородики, засаженные свеклой и брюквой…

— Где ты брюкву увидел?! — изумился Ястреб.

— Да вон же она!

— А, по-моему, это скорее авокадо. Или вообще маракуя какая-нибудь.

— Да ты что, авокадо совсем по-другому выглядит! Нет, я, конечно, горожанин, так что… Но, в общем, на мой взгляд — вполне обычная процветающая деревня. Во всяком случае, именно такая, как я себе представлял процветающую деревню. Наверное, местные жители просто постятся перед каким-нибудь праздником.

— Возможно. Знаешь, нехорошо так говорить, но я бы предпочёл, чтобы на них лежало какое-нибудь коллективное проклятие. Потому что в таком случае для нас с тобой, оруженосец, нашлась бы кой-какая работёнка.

— Ты умеешь снимать проклятия?!

— Я умею убедительно общаться с теми, кто их накладывает.

Пеон покосился недоверчиво. Ястреб, неправильно истолковав его взгляд, рассмеялся:

— Да ты не бойся, постоишь в сторонке с лошадьми. А ко мне вся эта дрянь уже не прилипает.

— «Уже»? — насторожился Пеон. Хотя в магии он разбирался весьма поверхностно, но помнил, что проклясть нельзя лишь того, кто и так уже проклят. На чём и основывается принцип действия так называемых защитных заклинаний: на самом деле все они являются не чем иным, как мощными, но безобидными, в сущности, проклятиями (к примеру, на могилу Пеона спустя три с половиной года после его смерти должна будет нагадить драная кошка). Ценность такой вакцинации, особенно для людей богатых и влиятельных, более чем очевидна — потому и стоит она дорого. Намного дороже, чем мог бы себе позволить безродный бродяга.

— Попадаются, конечно, и такие случаи, что лобовые меры не действуют, — словно бы не расслышав Леоновой реплики, рассуждал Ястреб. — Тогда, конечно, нужен уже волшебник. Хотя и он ведь никакой гарантии не даст…

— Это точно, — закивал Пеон. — Эти умники и собственные-то ошибки с трудом исправляют, а уж чужую злонамеренность… Особенно, если неизвестно, кто проклял и за что, — тут уж никаких шансов.

— Ну, это смотря кто берётся за дело! — неожиданно заступился за волшебников Ястреб. — Настоящий специалист даже в самом крайнем случае что-нибудь да придумает. Вот, скажем, один мой знакомый. Был человеком — стал никем и звать никак… неодушевлённым предметом, в общем. Даже хуже: у таких предметов обычно хоть имена есть… В общем, долго он переходил из рук в руки, кому только не служил по назначению, пока однажды случайно не достался старому магу. Тот едва глянул — сразу всё понял и принялся расколдовывать…

— Добрый волшебник попался.

— Ну, это кому как, — усмехнулся Ястреб, — но, в общем, точно не злой. Да я тебе про него рассказывал: его когда-то, в обычной жизни, Поленом звали.

— Так ты же, вроде бы, утверждал, что он подался в королевские советники?

— Да кем он только после этого не успел побывать… Короче, полностью снять проклятие не удалось: накладывал хоть и любитель, но по большой любви. Зато получилось слегка подправить формулировку — так, что мой знакомый хоть и остался функционально тем же самым предметом, но уже в человеческом обличье. А главное: удалось выяснить, при каком условии чары спадут сами собой.

— И при каком же?

— А вот этого мой знакомый не должен говорить никому, — неожиданно резко отрезал Ястреб.

И самый одарённый рассказчик порой бывает не в ударе. Во всяком случае, если Ястреб намеревался своей историей отвлечь Пеона от лишних вопросов, то замысел его не удался. Пеон уже открыл было рот, но его опередил незаметно подошедший местный житель — румяный, как и все в деревне, здоровенный детина в расшитой красными петухами рубахе и блестящих чёрных сапогах.

— Приветствую вас, путники!

— И ты здравствуй, уважаемый, — откликнулся Ястреб.

— Вот смотрю я на вас, и сдаётся мне, что вы не отказались бы от хорошей работы.

— Ну, это смотря насколько хорошей. А так, в принципе, не отказались бы.

— Так вам, значится, не помешает знать, что пасечнику Щепке нужна новая вывеска на трактир.

— Мы что, по-твоему, похожи на художников?! — возмутился Ястреб.

— Так здесь, по крайней мере, есть трактир! — обрадовался Пеон.