Поле Битвы

Без железного ножа, торчащего в моей плоти, Зимняя мантия довольно быстро восстановилась. Я пару раз глубоко вздохнул, затем поднялся на ноги. Боль снова растворилась в плотном тумане. Вот она — величайшая слабость фей, их проклятие. И, походу, моя тоже. Железо. Блин, как же это было больно.

— Сколько? — спросил Река. — Скольких ты убил?

— Троих. — ответил я. — А ты?

— Девятерых.

М-да.

Ну, хорошо.

— Дым, — сплюнул с досадой Река. — Одного пропустили.

— Что?

— Их всегда тринадцать.

Горящие труп и раздавленные трупы резко сдулись.

И внезапно раздался грохот, когда Ловчий выше на полголовы Реки в Плечах просто пробил себе путь через переднюю стену здания, снеся при этом половину фасада. Он поднял копье и издал звериный рев, который запустил бы все автомобильные сигнализации в округе, работай они сейчас.

Он прыгнул к Реке в Плечах, сжимая тяжелое железное копье в одной руке, как ассегай, и ударил им Сасквоча. Река сделал пару быстрых уворотов, похожих на движения, виденные мною раньше в исполнении Мерфи, пропуская одной рукой наконечник копья мимо себя и приближаясь к Ловчему так, чтобы была возможность схватить рукоять оружия и попытаться вырвать его у врага.

Ловчий что-то возмущенно прорычал и продолжил битву.

От напора грубой физической силы тяжелое железо гнулось и трескалось, как дешевый пластик. Наконечник копья отломился и Ловчий быстро вонзил его в шею Реки в Плечах.

Будь Река был человеком, удар убил бы его. Но у Сасквоча шея бугрилась слоями мускулов. Его трапециевидные мышцы доходили до самого низа ушей, и осколок оружия не мог пробить такое количество мяса. Несмотря на это, Ловчий другой рукой обхватил Реку в Плечах за талию, поднял бигфута с земли и рванул вперед, чтобы впечатать его в старое дерево.

Я бросился вперед, схватил тринадцатого Ловчего обеими руками за ногу, призвал свою волю и выкрикнул: — Arctis!

Холод, чистый сверхъестественный холод настоящей Зимы хлынул из моих рук в Ловчего. Раздался ужасный хруст, когда температура плоти, к которой я прикасался, упала до цифр, близких к абсолютному нолю.

Ловчий взвизгнул от боли и брыкнул ногой, пытаясь сбросить мой захват.

Я удержался.

Послышался треск, и нога его отломилась ниже колена и осталась у меня в руках.

Ловчий закричал и упал на землю, взметнув дождь ледяных осколков и кровавых брызг.

Не колеблясь ни секунды, Река в Плечах ухватился за раму седана стоящего на парковке, поднял его своими гороподобными массивными мышцами, взмахнул им над головой, как человек кувалдой, и обрушил блок двигателя на тринадцатого Ловчего.

Несмотря на то, что он был раздавлен, в Ловчем всё ещё чувствовалась ужасающая жизненная сила. Он издал булькающее шипение, которое каким-то образом передавало бессильную ярость не хуже крика.

Затем он содрогнулся и умер. Машина качалась, трещала и стонала от предсмертных судорог Ловчего.

Оттолкнув от себя замороженную ногу, я медленно поднялся. В какой-то момент схватки я обронил свой посох. Поискав, я нашёл его. Пока я это делал, Река вытащил железный прут из своей шеи. Он бросил его рядом с последним Ловчим. Труп начал сдуваться точно так же, как и остальные, и вместе с ним рассыпался осколок железного копья.

— Что, чёрт возьми, — выдохнул я, — это было?

Река указал на копьё.

— Валлийские твари. Ловчие из Страны Мёртвых. Вся стая делает свои копья смешивая кровь на протяжении многих лет. Куёт их вместе. — Он покачал головой.

— Плохая новость. Очень плохая.

— И эти твари только разведчики? — спросил я с возмущением. — Это нечестно.

С востока и юга до нас доносились животные вопли.

— Адские колокола, — пробормотал я, и закашлялся, подавившись дымом. Его было предостаточно. Теперь горело ещё больше домов, из них выбегали люди.

— Ну же. Мы не можем их здесь оставить.

Я подошел к двери дома, держа наготове щит-браслет. В конце концов, кто-то тут стрелял. Мне не хотелось, чтобы меня поджарил какой-нибудь паникующий обыватель.

— Привет всем, кто дома! — Выкрикнул я. — Меня зовут Дрезден! Я жил в соседнем квартале, в старом доме миссис Спанкелькриф.

Последовала пауза. Затем мужской голос с испанским акцентом спросил: — С собакой?

— Ага. С большим серым псом.

— Мыш. — сказал мужчина.

Не помню, чтобы я когда-нибудь делал что-то большее, чем махнуть этому парню мимоходом. Я был совершенно уверен, что никогда не представлял свою собаку. Откуда он знает имя Мыша?

Возможно, мне стоит взять пару уроков по коммуникативности у своего хитрожопого пса.

Раздался грохот, а затем из задней комнаты дома вышел худощавый мужчина среднего роста, лет тридцати с небольшим. Следом шла весьма подходящая ему женщина, и маленькая девочка, державшая в руках какую-то непонятную, но явно любимую мягкую игрушку.

— Это ты, — сказал он.

— Здорово, мужик! - сказал я, вздернув подбородок. — Жесть какая-то творится, ну?

Он взглянул на ночь, на пламя, на дым, на останки на лужайке перед домом. Потом тупо кивнул.