Поле Битвы

КФК принялись бить по мне поразительными вспышками черных молний. Электрические разряды сыпались подобно грозовым, неровные и дикие, с интервалом примерно в полсекунды. Я споткнулся, упал на колено и влил все, что мог, в щит, и на несколько секунд мир наполнился ослепительной, оглушительной яростью.

Когда все прошло, мой браслет-щит фактически раскалился докрасна по краям, и я мог учуять запах моих собственных опаленных волос и плоти, даже если я не слишком чувствовал ожоги (кроме того, который оставил мне Баттерс. Этот продолжал болеть). Бетон вокруг, за исключением полукруга передо мной, был выжжен дочерна на десять футов в каждом направлении — выгоревшая граница предельно точно повторяла светящийся край моего щита. Не было слышно ни звука, вообще никакого звука, кроме звона в моем черепе.

Я пьяно оглянулся на Баттерса.

Коротышка встал, уперев ботинок в лоб Мэб, схватил арматуру обеими руками и напрягся, чтобы вырвать ее из шеи.

Тонкое тело Мэб выгнулось в немой агонии.

Арматура начала выскальзывать, сперва медленно, когда Баттерс навалился на нее всем своим весом, а затем внезапно выскочила и горла. Баттерс растянулся на боку.

Губы Мэб двинулись, и ее голос ясно прозвучал в моей голове, даже пока я не мог слышать что-либо еще.

— Наконец-то.

Она поднялась, просто, черт возьми, воспарила в воздух, прямая, словно доска, как в старом кино про вампиров. Ее волосы и боевая кольчуга были покрыты кровью, и в этот момент она подняла левую руку — и резко сжала ее в кулак.

Волна магии, исходившая от нее, была настолько плотной, настолько интенсивной, что несколько кусков пенопласта, случайно оказавшихся поблизости, закрутились в воздухе, словно вокруг нее прошла спиральная синусоидальная волна. Я посмотрел назад на Фоморский Клуб. Крайний слева в шеренге колдун фоморов... просто, типа...

Вы когда-нибудь сжимали горсть красного пластилина?

Там было нечто похожее.

Фоморский колдун завис в воздухе, примерно в футе над внезапно появившимся большим пятном крови на земле.

Мэб повернула голову к следующему заклинателю в строю и тряхнула запястьем.

Останки первого фомора влетели в следующего в линии колдуна на скорости, наверное, пятисот метров в секунду. Удар был... очень, очень неприятным. И сбивающим с толку.

Ледяные глаза Мэб обратились на следующего фоморского чародея.

КФК оказались достаточно умны, чтобы понять, когда их превосходят. А их превосходили. Магия Мэб давила их защиту, как пустые пивные банки. Они бросились бежать, на ходу исчезая под своими завесами.

Мэб смотрела им вслед. Затем перевела свой все еще холодный взгляд на Баттерса.

Маленький человек вскочил на ноги и умоляюще посмотрел на меня.

— Похоже, мы у вас в долгу, сэр Доктор Баттерс, — сказала Мэб. Теперь ее голос доносился до меня смутно. Он был неровным и грубым, хотя с каждым словом звучал все более гладко. От раны на ее шее ни осталось ничего, кроме зловещего шрама, блекнувшего прямо на моих глазах. След ботинка Баттерса кровавым пятном выступал у нее на лбу. — Коль скоро мы оба переживем эту битву, в час нужды призовите нас по имени. И мы ответим.

Ее руки метнулись вперед и схватили Баттерса за белый плащ.

Рыцарь напрягся. Судя по его волосам, он был в двух шагах от паники.

Мэб спокойно подняла плащ до края и оторвала от него два больших квадрата.

Баттерс таращился на меня огромными глазами. Я сделал ему жест «полегче» одной рукой, а другой прижал указательный палец к своим губам.

Небольшой парень сглотнул и кивнул.

Эй, у Баттерса яйца больше, чем может показаться. Но он не был безумцем. Мэб, предлагающая вам услугу, была еще более страшным явлением, чем Мэб сама по себе.

— Находите ли вы это приемлемой платой? — поинтересовалась Мэб.

Баттерс отрывисто кивнул ей, не говоря ни слова.

— Превосходно. Закончили.

Мэб развернулась к павшему Зимнему единорогу и, используя куски ткани из плаща Баттерса, как прихватки, начала вытаскивать арматурные копья из искалеченного тела животного. В ее движениях не было ничего неуверенного: они были отточенными, и она извлекала пронзившую тело сталь с нечеловеческой силой. К моему шоку, создание снова начало биться и визжать, когда несколько кусков стали покинули его тело, а когда вышел последний, он с трудом поднялся на ноги, тряся головой и яростно всхрапывая.

Итак, жуткая лошадь тоже была бессмертной. Ясненько.

Мэб вскочила на спину единорога с таким же усилием, с каким я падал в постель.

— Осторожно, — предупредила она, прежде чем щелкнуть пальцами.

Вся ее кровь, разлитая вокруг, вместе с кровью единорога вдруг нагрелась и вспыхнула, как исчезающая бумага. Я почувствовал, как мое лицо и участок шеи жжет, как от солнечного ожога. Баттерс очень быстро стал напоминать Человека-Факела и в шоке повернулся к Мэб, кожа на его лбу, щеках и руках была такой красной, как будто он вымачивал их в горячей воде.

— Что? Зачем?

— Я предупредила вас, — невозмутимо сказала Мэб.

— Ей нельзя оставлять свою кровь здесь повсюду, — пояснил я. — Корб и его народ пользуются магией. Если они наложат на нее свои лапы, будет плохо.