Поле Куликово (СИ)

-Бог простит - то заслужу, но и ты прости, отец, коли можешь. Не тебя одного я оскорбил, а простишь ты - русские люди, значит, простят мою злую нечаянность.

Фрол молчал, не зная, как ему отвечать этому боярину, но Васька, видать, принял его молчание за отказ, сорвал с пояса плеть, протянул мужику.

-Бей за мерзкое слово, чтобы помнил Васька Тупик свой грех перед русским народом всю жизнь. Бей, но прости.

Фрол попятился, оглянулся на всадников.

-Што ты, сынок! Нет во мне зла на тебя...

-Прости, - повторил Васька. - Не от сердца сорвалось у меня. Как услышал, что сказал татарам про Коломну, в голове помутилось. Подумал - набрали в войско неучей, а эти неучи простого дела не хотят осмыслить. Ведь что будет, коли Мамай сейчас на Коломну ударит!.. Коломна - это же ныне наша всенародная тайна. Ведь и распоследний подлюга, у коего есть хоть капля русской крови, не должен рассказывать о ней чужому человеку. Вот отчего ослепило меня, но и в гневе не смел говорить я того, что сказано мной.

Фрол шагнул к воину.

-Прости и ты, сынок, дурака старого. Правда, твоя святая - неучи мы в деле таком. Да што ж делать, коли всем надо идти на битву? Вот и учимся в горе-беде, и тебе за урок спасибо. Вижу, сердце у тебя - золотое, не терзай его понапрасну. Не от гордыни твоё слово сказано - только от боли за святое дело, за всех нас, ратников неучёных. От боли-то за свой народ, бывает, его свои костерят почище врагов. Спасибо тебе, сынок, а Русской земле спасибо, што есть у неё ныне такие витязи.

Васька надел шлем, оглянулся. Дарья стояла возле телеги, замерев. Он подошёл к ней.

-Прощай, Дарьюшка, прости и ты, коли в чём - виноват...

-Вася!..

Она прильнула к нему, прижалась лицом к раскалённому от солнца стальному нагруднику. Вдруг оторвалась, отвернулась, сняла с себя медный крестик и надела на шею витязя.

-Иди, ладо мой. Всю жизнь буду ждать до смерти тебя одного. Вернись живым...

Он поцеловал её в уста, и русобородый монах издали перекрестил их.

Васька поклонился ратникам:

-Прощайте, братья. Может, увидимся на ратном поле. Добрый вам путь...

Словно воинской выучки прибавилось у звонцовских ратников после встречи с разведчиками. Даже ратайные лошади, успевшие обнюхаться с боевыми конями сакмагонов, ступали твёрже, напористей, и колёса, смазанные дёгтем, моргали спицами, перешёптываясь на ухабах. Люди подобрались так, словно им грозило немедленное нападение. Разговор боярина с их начальником приоткрыл им то, перед чем они уже стояли, и до последнего ухаря дошло, что идут не на потеху, а на такую битву, где их достоинства, желания и жизнь - ничто в сравнении с Вечностью, встающей за той грядущей битвой. Человек живёт ведь и в могиле, пока живы - его близкие, его потомки, его народ. А тут неизвестно - будет ли жить народ. И будут ли их могилы?..

Ивашко Колесо, почувствовав настроение ополченцев, крикнул:

-Где там - наш песенник, где - сказитель?

Но вышедший вперёд песенник смутился. На перекрёстке дорог сидел человек с изуродованным лицом, одетый в рубище, и вскрикивал. Перед ним лежала рваная шапка, а в ней - несколько монет, сухари и варёные яйца. Едва приблизились, нищий, раскачиваясь, запричитал, завыл:

-Люди православные, туда глядите! - и тыкал на восток скрюченным пальцем. - Бесов вижу, серые бесы оттоль идут на весь мир хрестьянский. Бойтесь, люди православные! Уж костями засеяна земля хрестьянская, кровушкой полита и нет спасенья ни князю светлому, ни боярину гордому, ни смерду горемычному, ни купцу честному. Пламенем во всё небо поразят вас бесы серые, смолой окропят адской, што превратит живых в страшных калек, а младенцев - в уродов, и сто лет будут болеть и умирать люди, ступившие на землю ту, где пройдёт нечистое войско. И останутся на земле живыми лишь хитрый да мудрый, и будут они што колоски во поле сжатом. Бегите же, православные, от козней адских во леса дремучие, за болота зыбучие, за реки плескучие, за горы высокие, за моря широкие, уносите с собой малых детушек, уводите красных жёнушек. Прочь бегите, не медля, уж близка сила нечистая! Будет над ней Божья кара, да не скоро придёт она, не скоро свергнутся громы Небесные на сатанинское войско, и только хитрый да мудрый дождутся суда правого...

-Стой, окаянный, ты что там бормочешь?! - воскликнул монах, предводитель монастырского отряда. - Мне - лучше ведома воля Спаса: Он велит встречать бесов мечом и крестом!

-Сатано! - завыл нищий, тыча скрюченным пальцем в монаха. - Сатано-о, в подряснике сатано, а копыта - вон они, снаружи твои копыта, вижу их, и рога вижу на лбу твоём, сатано!..

Мужики смотрели на монаха, и кое-кому уже въяве чудились рога на его лбу, однако монах не смутился, взял нищего за шиворот, поставил на ноги.

-Ну-ка, православные, глянем, не сам ли он сатана на службе у нехристей?

-Оставь его, отче, ибо провидец - он, - попросил дюжий ополченец. - Вишь, вериги - на ём, юрод - он.

-Вериги? Ныне Божьи люди свои вериги отдают на мечи и копья.