Поле Куликово (СИ)

И показалось - колыхнулись ветки на краю поляны, где паслись лошади, бледно-туманное облачко прошло в лесной глубине, привораживая взгляд и душу.

-О сём помолчим, - сказал Тупик. - Не тревожь духов лесных. Вот как с Ордой управимся, отпущу - ищи, коли веришь.

Спали тревожно, часто меняясь на карауле, но, привыкшие к таким полубессонным ночам, вскочили на заре, освежённые и сильные. Сварили кулеш с салом на малом бездымном огне, обжигаясь, похлебали, оседлали коней и выехали в поле, держась кустарников и зарослей. Скакали от одной купы к другой вслед за дозорными, иногда пускали коней шагом. Обожатель русалок Шурка вернулся ко вчерашнему, посмеиваясь, предлагал Копыто погостить у лесного деда.

-Тьфу! - сердился Копыто. - С лесной нечистью хошь спутаться. Вот сгребёт тя русалка да уташшит в озеро. В запрошлом годе на Москве-реке двоих рыбаков оне, треклятые, чуть не утопили.

-Гы-ы! Русалки! То девки посадские ночью купались. Есть у них блажь - под Ивана Купалу в полночь по берегу нагишом шастать. А рыбаки-то с перепугу опрокинули своё корыто, в сетях запутались и ну орать - русалки-де на дно их тянут. Нужны русалкам этакие олухи!

-Ты подглядывал, што ль?

-А ты подглядывал?

-Слыхал.

-То-то, слыхал. Нашёл где искать русалок - посередь Москвы!

-Посередь Москвы оне и водятся, - усмехнулся степенный усатый воин Семён Булава. - Вы вон десятского о том спросите, он знает. А в лесах да на озёрах - блажь одна.

-Вчера тоже блажь была?

-А ты думал!.. Дед вроде показывался, да мало ли их, этаких-то леших, прячется по лесам! Пчёл разводят, мёд купцам сбывают, иные семействами живут - што тебе Соловьи-разбойники. Вот окрутит он вас, дураков, со своими внучками - кончится ваша воля, да и вся блажь с ней. Подпоит медовым вином на травах - и окрутит. Такие меды есть - хлебнёшь, и не то што русалки - ангелы Небесные померещатся вместо каких-нибудь дур.

Тупик посмеивался, слушая воинов, а сам достал травку. Стебелёк лишь чуть привял, но аромат даже усилился, и явились Ваське то поляна среди сосен, вся в ромашках, то пойменный луг в цветах на берегу Москвы, где он любил в одиночестве попасти своего рыжего скакуна, то появлялась молодая синеглазая женщина с мягкими неуловимыми чертами, с певучим голосом и ласковыми руками, которые пахли мятой и ладаном. Васька знал - это мать, которой он почти не помнил. Она умерла от моровой язвы, когда ему не было и пяти лет...

На другое утро отряд вышел к Дону недалеко от его слияния с Непрядвой. Под крутогором над поймой реки среди осокорей пряталась деревушка в два-три двора, лишь девчонка-подросток неподалёку пасла на елани гусей. Заметив всадников, подхватилась бежать в деревню, но Тупик окликнул её, и девчонка остановилась, закусила палец, глядя исподлобья.

-Что - за деревня, касатка?

-Татинка.

-В деревне есть кто?

-Дедушка, только очень старый. Да ещё маленькие.

-Где же - большие?

-Да в поле на зорьке уехали. Может, пополудни будут.

-Всё у вас - ладно? О татарах не слыхать?

-Как не слыхать, боярин? Анамнясь в Ивановку наведывались, что за Доном, верстах в пяти отсель. Да Бог миловал, - вздохнула девчонка. - Никого не тронули. Говорят, расспрашивали про войско московское. Да ещё потом корова пропала на хуторе Сабурове. Может, татары угнали, может, волки... А вы - рязанские?

-Рязанские, касатка. Спасибо тебе.

Тупик тронул коня, направляясь вверх по реке. Скоро заметили перекат, послали вперёд разведчика. Конь вошёл в золотистую воду, тени рыб метнулись от берега в глубину. Воины следили за другим берегом, на котором маячили строения села впятеро крупнее Татинки. Это было Рождествено Монастырщина, стоящее над устьем Непрядвы.

-Чудно, - заметил Васька. - Татары побывали, а сёла - живы. Не передумал ли Мамай воевать? Или с рязанским князем заигрывает?

-Здесь - не рязанские сёла, вольные казаки живут, - сказал Семён. - А татарин, он и тихий - не прост. Шёлк стелет - тож оглядывайся.

Лишь под противоположным берегом конь разведчика всплыл, но тут же достал дно и скоро вышел на берег. Воин поднялся на взгорок, подал знак: всё - в порядке.

-Надо заметить этот брод, - сказал Тупик.

Рождествено Монастырщину минули стороной. Разведчикам теперь не следовало привлекать к себе внимания: земли Москвы остались далеко, и отряд вёл скрытый поиск.