Поле Куликово (СИ)

-Надо было сразу отнять ярлык и отдать другому князю!

-Видишь ли, Акхозя, недалёкие правители во всём ищут скорую выгоду. Уже с давних пор ярлыки для ханов и мурз стали предметом торговли. А Москва за Владимирское княжение платила больше других. Когда же ярлык у неё стали перехватывать, она на то плевала. Дмитрий девятилетним отроком вышиб из Владимира суздальского князя, при котором находилось наше войско, посланное для охраны ярлыка. И ему с боярами сошло с рук.

-Но почему?

-Потому что против Москвы недостаточно одного, даже самого большого, тумена - о том говорит участь Бегича. Большего ханы послать не могли, занятые усобицами. Когда же Мамай собрал Орду воедино, он увидел перед собой соединённые силы русских князей. Мамай и на троне Орды остался темником, но уметь командовать войском - ещё мало, чтобы управлять народом и событиями. Он думал: государство должно служить мечу. Но такое государство мало стоит, когда у противника найдётся равный меч. Мамай не понимал, что меч - только слуга государства, один из многих слуг. Мамай был из тех слепцов, что убедили себя, будто перед мечом Орды все на Земле обязаны трепетать. Он ведь рассчитывал, что Дмитрий побежит прятаться в дальние уделы, а его войско разлетится, как пыль, при первом дуновении ордынской бури. Мамай на весь мир стал кричать о своей несметной силе, о великом походе на Русь и в закатные страны - он думал, что слова разят. Узбек был сильнее его, а посылал тумены на Русь только под командованием русских князей. Мамай, говорят, хорошо изучил "Ясу". Но знал ли он прошлое Орды? Понимал ли, что иго от начала поддерживалось распрями русских князей - их руками?

-Какую службу ты назначишь мне, повелитель?

-Трудную, достойную государственного мужа. Ты пойдёшь моим послом в Москву. Ты пойдёшь туда с отборной тысячей воинов - этим мы покажем, что не думаем терять право повелителей Руси.

-Тысяча самых лучших воинов не отворит московских ворот!

-Ты, Акхозя, думаешь, как Мамай. Но ты ведь будешь послом и пойдёшь в Москву не сразу.

-Я понял, повелитель.

-У нас ещё будут беседы, когда соберём посольство. А теперь начнём пир. Ты расскажешь нам про своих соколов и ястребов, а про твоего чисто-рябого Джерида споёт сказитель. И запомни мой совет. На пирах старайся казаться пьянее, чем ты есть. Душой не размягчайся, всё примечай и запоминай. Но тому, кого хмель одолел, прощай всякое слово, хотя бы он грозил тебе. Опасен - тот, кто во хмелю молчит, - он боится сказать затаённое. Будет лучше, если все мои слова станут твоими мыслями.

Тохтамыш велел стелить скатерти на берегу. Птицы, распуганные с воды ястребами, возвращались на озеро, иные пролётные стаи делали круг-другой, садились отдохнуть и покормиться. Хорошие стрелки могли бы добывать дичь с берега, но кто же возьмётся за лук после соколиной и ястребиной охоты? Это - всё равно, что запивать кумыс озёрной водой.

Тохтамыш прошёл в большой полотняный шатёр, где на деревянных присадах дремали сытые ловчие птицы, долго любовался соколами, вглядываясь в рисунок их пера, где переход красок неуловим для глаза.

Тохтамышу вспомнилось предание о том, как Чингисхан однажды собрал своих наянов и спросил: "В чём заключены высшие радости и наслаждения мужа?" Самый старый из военачальников ответил: "Они - в том, чтобы муж взял своего сизого сокола, сел на лихого коня и, когда зазеленеют луга, выехал бы охотиться на сизоголовых птиц". Тогда Чингисхан спросил другого наяна, и тот ответил: "Высшее наслаждение для мужа - выпускать ловчих птиц на журавлей и смотреть, как кречет или сокол сбивает их ударами когтей". Спросил Чингисхан и самых молодых воинов, они ответили: "Мы не знаем наслаждения выше, чем охота с соколами". - "Вы нехорошо говорили, - сказал Чингисхан. - То наслаждение - не мужа, а скопца. Величайшее наслаждение мужа - это подавить возмутившихся и победить врага! Вырвать врага с корнем и захватить всё, что он имеет! Заставить его жён и дочерей рыдать, обливаться слезами! Овладеть его лучшими конями! А животы жён врага превратить в своё ночное платье, в подстилку для сна, смотреть на их разноцветные ланиты и целовать их, а губы сосать досыта!"