Поле Куликово (СИ)

Когда бояре с княжичем удалились, Дмитрий сказал:

-Спасибо, Боброк. Я бы не сумел...

-Отцу с сыном, государь, труднее говорить, чем - воеводе с отроком.

-Да. А говорить надо.

Собрав в своём шатре воинских начальников, великий князь приказал очищать и строить город, не теряя часа. Дьяк Внук объявил, что государь даёт по рублю серебром из своей казны за погребение восьмидесяти убитых. Ополченцы и мужики шатровых поселений с участием священников начали печальный обряд. Он тянулся не один день, и к его концу казначей князя выдал деньги за похороны двенадцати тысяч погибших. Скольких похоронили огонь и вода, никто не считал.

А люди шли к Москве, и сотни топоров от зари до зари перекликались на пепелищах Кремля и Посада. По всем дорогам тянулись подводы с лесом, камнем, хлебными и иными припасами. Каменщики и маляры возрождали храмы. Расписывать их приехал в Москву владимирский живописец Прохор с Городца. Ждали и Феофана Грека. Над Неглинкой и Яузой росли новые мельницы, кузни и гончарни. На Руси строились быстро - мужик и в одиночку ставил себе избу в одну неделю - к зиме каждый получил угол. Надо было дать церкви новых иереев вместо убитых, освятить храмы и монастыри, а в Москве не было владыки. Старшим оказался игумен Симоновского монастыря Фёдор, но ему многое не по чину. Киприан сидел в Твери, ожидая, когда Донской пришлёт за ним поклонных бояр, и не ведал, что гонцы великого князя уже мчались в Чухлому - за опальным Пименом.

Потрясённое ударом врага великое Московское княжество приходило в себя, бинтовало раны и, не откладывая меча, вступало в мирную жизнь. Между тем война ещё шла.

В войске Владимира Храброго великокняжеский полк под командованием Ивана Уды занял место сторожевого, а впереди, на удалении нескольких часов конного хода, шла крепкая сторожа во главе с Василием Тупиком. Уде слал Тупик вести, его приказы исполнял и считал себя вернувшимся в полк Донского.

Хан не собирался поворачивать на старый свой след, и после Боровска сторожевой полк был двинут к устью Лопасни, потом - за Оку, где начинались земли Рязани. Уступая молящим взглядам звонцовских, Тупик оставил на основном пути две сотни, а с третьей боковым дозором пошёл на Звонцы. Сожжённые деревни и погосты, исклёванные птицами тела крестьян, волчьи следы на дорогах нагоняли на разведчиков молчание. По редким человеческим следам Тупик догадывался, что край не совсем обезлюдел - жители забились в глушь, избегают дорог и таятся при всяком стуке копыт, - и всё же картина запустения пугала даже его. В серый прохладный полдень подошли к селу со стороны хлебных полей. Деревеньки сожжены, но, к общему удивлению, поля оказались сжатыми до колоска. Может, ордынцы заставили пленников убирать хлеб для себя? Такое случалось. За приозёрной чащей проглянули крайние избы селения. Это было так неожиданно, что у Васьки пресеклось дыхание. Явь или сон? Не заметить большого села враг не мог. Тупик подал знак Варягу и Николке, они поскакали вперёд и скоро просигналили: никого! Разведчики въехали в улицу. Село было покинуто давно: в растворённых воротах серебрилась паутина, на железной оси опрокинутого рыдвана краснела ржавчина, одичалая кошка метнулась при виде всадников. Тупик пожалел, что заехал сюда. Теперь будет мерещиться умершее село с растворёнными подворьями, со скрипом ворот и с невидящими глазами пустых изб. Мысли о Настёне с ребёнком были невыносимы. Что же говорить об Алёшке с Николой? Надо уходить...

Никола вскрикнул и поскакал куда-то. Тупик обернулся. Возле дома погибшего кузнеца Гриди стояла согбенная женщина в серой телогрее и чёрном повойнике. Разведчики помчались следом за товарищем. Николка скатился с седла, стал в растерянности перед седой старушкой и произнёс:

-Мама?.. - Рванулся и обнял, повторяя. - Мама! Матушка!..

Потупив головы, всадники стояли полукругом. Седая женщина гладила железную голову сына и её сухие глаза были полны печали. Потом провела корявой ладонью по мокрому от слёз лицу Николки и задержалась на шраме.

-Совсем ты вырос, Николушка. А мне вечор приснилось - телёночек, белый, ласковый, подошёл и тычется мне в руку, ровно сказать хочет. Думаю - идти надо: сынок домой придёт, искать станет... Когда ещё про Орду эту клятую услыхали, Романиха мне нагадала: война твово Николушку увела, война и воротит. Вишь, как сбылось - и гаданье, и сон.

-Мама, где - сестрёнки?