Поле зрения

Помощник шерифа торопливо задрал штанину и потянулся к потайной кобуре на лодыжке. Но Эль оказалась быстрее и выстрелила Дуги Хаусеру в шею.

Джеймс потянул на себя дверь в тот момент, когда за нее взялся незнакомец. Он не понял, что произошло в следующую секунду, но еще через мгновение прищемил пока не захлопнувшейся дверью толстые пальцы Сватомира, и они судорожно подогнулись в костяшках, как лапы подыхающего паука. Великан прошипел, как тогда, когда Джеймс ударил его ножом. Отвратительный холоднокровный звук, вобравший в себя все, что Джеймс ненавидел в змеях жены. Судорожный вдох и новый шипящий выдох сквозь зубы. Джеймс что-то проорал ему через дверь, но что именно, не запомнил.

Сватомир отпустил дверь, и она со стуком захлопнулась. Джеймс поспешно задвинул засов и, пошатнувшись, отступил назад. Подошвы взвизгнули на мокром от дождя полу. Новый раскат грома потряс стены и заглушил рык великана, а когда гул затих, замолк и он.

«Выключи фары, пока я не расшиб их пулями…»

Джеймс все понял.

Свет, свет, свет…

Свет был слабостью Тэппа. Фары помощника шерифа мешали работе оптики ночного видения, заставляя диафрагму постоянно приспосабливаться к меняющимся условиям освещения, как в фотоаппаратах Эль. «Черный глаз» не всесилен. Как всякий прибор, он предназначен для определенной обстановки и времени и либо действует, либо нет.

Джеймс метнулся к генератору.

«Сейчас я устрою тебе свет…»

Великан на улице гремел дверной ручкой, но засов был закрыт.

Джеймс свинтил колпачок с ближайшей канистры и бросил на пол. Подбежал к противоположной стене, поднял канистру над головой и плеснул бензином на верстак: на зарядник для дорогостоящего оборудования Тэппа, на обертки от конфет, весы, футляры, записи – все облил горючей жидкостью. Каждый дюйм. Едкие ручейки стекали в ящики, становились темными лужами на полу. Джеймс отбросил пустую канистру, подхватил с пола рацию и прицепил к шлевке на поясе. Динамик квакнул, и он снова услышал голос Тэппа, однако разительно изменившийся: задыхающийся, уязвимый, умоляющий.

– Остановись, Джеймс! Остановись! Она жива. Мы можем договориться.

Джеймс пропустил его слова мимо ушей.

«Сейчас я устрою тебе много света…»

Снаружи бухнул выстрел, словно на мраморные плиты с силой швырнули шар для боулинга, и вдребезги разлетелся дверной шпингалет. Великан, видимо, вспомнил, что у него есть карабин. Осколки меди рассыпались по полу и впились в противоположную стену. Дверь осела в раме, но засов выдержал.

Джеймс схватил вторую канистру и, выливая содержимое, оставлял за собой мокрый след. Гром резонировал в крыше, бунгало от раскатов сотрясалось. В середине помещения, повернувшись под желтым фонарем, Джеймс запустил канистрой в восточную стену. Она ударилась о шеренгу склонившихся, будто мусульмане в молитве, человекообразных мишеней, отлетела к станции подавления телефонного сигнала, где, булькнув, стала спокойно разливаться между двумя сосудами с ацетиленом. Что там написано на бирке? Огнеопасный? Горючий? Смысл один.

– Остановись, – тихо попросил Тэпп. – Что бы ты там ни делал, прекрати.

Шериф Уильям Тэпп.

Джеймс взялся за третью канистру и вынес ее в круг света. На нее у него были особые планы. Он стер пот с глаз, втянул воздух и, ощутив захлестывающую волну отвратительной приторности, подавил рвотный рефлекс. Пары бензина наполнили воздух. Мир закачался под ногами, и Джеймс оперся обо что-то рукой. Стало пусто в голове, как после пяти глотков спиртного на голодный желудок, когда человек четко осознает тот момент, когда он переходит из трезвого состояния к пьяному. Джеймс не собирался останавливаться.

Весь округ может стать твоим.

Великан снова выстрелил в дверь. Серия хлопков слилась воедино, и этот протяжный звук напомнил гул крушения товарного поезда. Снаружи он не видел запора и поливал огнем верхнюю часть двери, рассчитывая выставить ее из рамы. Ему это почти удалось. Запор звенел и деформировался, рассыпая в горячем дыму осколки. Острый как бритва металл сворачивался в цветочные лепестки. Шарики картечи пробивали дверь и влетали в помещение, где рикошетом отскакивали от пола и потолка. Обертки от конфет парили в воздухе, как перья после драки подушками. Рядом с Джеймсом разбилась бутылка с растворителем, и он, скользнув за скамью, закрыл лицо руками. Наступила тишина – Сватомир перезаряжал карабин, вставляя патрон за патроном в магазин.

Превращенный в дырявые лохмотья, засов еще держал.

Спички. Джеймсу нужны были спички. Он стаскивал один за другим ящики с облитого бензином верстака и, выбрасывая из них инструмент, сваливал на пол. В самом дальнем углу нашел нечто лучшее, чем спички, – красные, как соус для спагетти, фальшфейеры. Из-под наклейки с надписью «Сигнальная свеча» виднелся кончик пусковой проволоки. С функцией самоподжога, они, вероятно, отличались особенной яркостью. Не то что обычные факелы для автомобилистов. Подобными пользуются на тонущих судах, призывая помощь с воздуха. Джеймс сунул по одному в задние карманы.