Полесская Мавка

– А откуда ты знаешь, что Алекса спасся? Может и он утонул в трясине, – выдвинул я вполне разумное предположение.

– Знаю, – тихо, но твердо ответила Ядя. – В моих жилах течёт кровь Алексы.

– Господи! Да она же ненормальная! – содрогнулся я, почувствовав, как волосы зашевелились на моей головушке. Однако вслух произнес совершенно иное:

– А как же власти отреагировали на такое бесчинство и беззаконие?

– К осени пронёслась молва, что с запада к Вильшанке приближается отряд жолнеров под предводительством Анджея Вуйцика. Все понимали, что от брата Леславы пощады ждать не приходится. Большинство селян собрали пожитки и отправились через Днепр на восток в русские земли. Осип с ватагой хлопцев ушел на юг в сторону днепровских порогов. Некоторые селяне спрятались в лесах или разбежались по соседним хуторам и сёлам. Но были и такие, что не захотели покидать насиженных мест, в надежде, что поляки не тронут невинных.

Однако Анджей не пощадил никого. Оставшихся мужиков зверски пытали, а потом всех до одного посадили на пали. Женщин, детей и стариков вместе с батюшкой загнали в церковь, заколотили окна и двери, и подожгли. Да и само когда-то большое и людное село полностью выжгли дотла. Жестокие были времена.

Кто-то под пытками признался, что Алекса сбежал в болота, и ходили слухи, что он там выжил. Анджей с жолнерами ушел на поиски племянника в лес – и никто из его отряда назад уже не вернулся. Болота разбухли от проливных осенних дождей, тропинки залило водою, и все поляки сгинули в ненасытной Ганниной Трясовыне.

– Ну, а ты-то, откуда всё это знаешь? – не сумел сдержать я моих эмоций.

– Я всё это видела.

В это мгновение небо разорвала яркая молния, и мощные, оглушительные раскаты грома буквально пригнули нас к земле. На наши головы обрушился такой щедрый ливень, будто действительно разверзлись хляби небесные. Мы бросились к холму, стараясь не растерять собранных нами с утра ягод. А это было не так-то и просто! Вокруг нас метались напуганные грозой коровы, оглашая местность заунывным, тревожным мычаньем. Мы начали подниматься на холм. И тут я отчетливо увидал, что кто-то стоит под дубом и с отчаянным воплем манит меня к себе руками:

– Сюда! Сюда! Здесь не промочит!

– Да это же Колька Брильок! – радостно вскрикнул я. – Сегодня его очередь пасти коров. Бежим!

И, вдруг, Ядвига вцепилась в меня мертвой хваткой.

– Не надо! Давай переждём здесь! Мы уже и так вымокли до нитки!

– Ну и что?! Всё равно вместе веселей будет!

Я обернулся к моей подружке – и вздрогнул. Даже сквозь плотную пелену дождя я увидел ужас в её немигающих зеленющих глазищах.

– Стёпушка! Пожалуйста, не ходи к Николаю! Туда надвигается Смерть!

– Да ты совсем ополоумела! – рассерчал я. – Я не желаю здесь киснуть зазря! И не стоит держать меня за руку!

И я изо всех сил рванулся к дубу. Но Ядвига будто в землю вросла. Хватка её была такой цепкой, что я почувствовал себя щеночком, привязанным к молодой и гибкой берёзе.

И в этот момент бабахнуло так, словно над самой моей макушкой, совершенно случайно, разорвался мегатонный ядерный боезаряд. Неведомая сила швырнула меня на землю, и я кубарем покатился вниз по скользкому склону. Но руки Ядвиги удержали меня от соскальзывания под копыта беснующихся у подножья холма коров. Я до сих пор даже представить себе не могу, как хрупкая девчонка не только устояла под напором ударной волны, но и удержала меня – такого крупного и увесистого дылду! А ведь я уже и тогда был почти что вдвое её тяжелее!

Мне с большим трудом удалось подняться на дрожащие ноги. Похоже, меня основательно контузило, так как я не слышал ни шума ливня, ни безумного рёва взбесившегося от страха скота. Я порывисто обернулся к вершине холма – и остолбенел. Безжалостная молния буквально расколола ствол дерева на три равных части и от обугленного корневища поднималась колышущая струйка не то пара, не то дыма. Я сбросил оцепенение и, пошатываясь из стороны в сторону, принялся взбираться по мокрому, скользкому склону.

То, что предстало моему взору, чуть ли не лишило меня разума. Мой душераздирающий крик потряс всю округу, и даже в Дубках услышали этот нечеловеческий, дикий вой.

Не знаю, сколько времени я простоял, бездумно таращась на останки моего лучшего друга. Моего плеча мягко коснулась чья-то рука. Как в полусне я повернул голову и увидел глаза Ядвиги, полные сочувствия, жалости и сострадания.

– Пойдём, позовём людей. Ему уже теперь ничем не поможешь.

Я не слышал её голос. Но мне казалось, что он гремит где-то в глубине моего воспалённого мозга. И тут меня прорвало:

– Ты же знала, что он погибнет!!! Почему ты его не предостерегла, не предупредила!!!

– Я не имела права, – прочел я по едва движущимся губам Мавки. – Если бы он остался в живых, то стал бы учёным. Из-за его необдуманного эксперимента погибли бы сотни тысяч ни в чём не повинных людей.

– И только из-за этого! – ничего не соображая, взревел я.