Полет Бога грома (СИ)

- Каково было в приюте? - Внезапно спросила Нина, почему-то шепотом. Она тут же поспешно отвела взгляд, прикрыв губы свободной рукой, словно коря себя за спонтанно сорвавшийся с языка вопрос. Впрочем, так и было. - Прости, - выдохнула она, - это довольно грубо… я не хочу тебя обидеть или расстроить, просто если выговориться, то станет легче. - Пробормотала она, и снова вздохнула. - Правда, не думаю, что это тот случай… - Минато широко улыбнулся, хмыкнув. Наставница выглядела такой, ну, наверное сбитой с толку. Смущенной. Это забавляло и умиляло.

- Ничего. Это моё прошлое, я к нему привык и не вижу в нем ничего настолько грустного или ужасного. - Уверил подросток девушку, чуть сильнее сжав её ладонь в своей. Детство в приюте… А каким оно было? И было ли детством? Минато, вопреки своему не очень общительному характеру, был со всеми вежлив и дружелюбен, и, конечно же, общался с другими детьми, потому что совсем без связей и общения могут жить совсем уж уникумы. Пожалуй, у Намикадзе было много приятелей в приюте, ему даже иногда приходилось приглядывать за младшими. Минато был ответственен и добр. Воспитательницы всегда хвалили его: за тягу к знаниям, за доброту, за помощь, за послушание, за пример, который он подавал другим. Мальчик до сих пор помнил, как малышня смотрит на него с восхищением. И как эта же малышня плачет, провожая “братика” к воротам приюта. Каждый поступивший в Академию мог получить свою квартиру, если у него не было своего дома в Конохе, так и Минато получил свой угол. Расставался с приютом он легко, но было какое-то сожаление, какая-то печаль от этой легкости. Наверное, ему все-таки было немного жаль этих детей, для которых он какое-то время служил примером.

Но потом началось обучение в Академии шиноби. Квартира Минато располагалась так далеко от приюта, что даже случайно он не мог пройти мимо него. Он не навещал стен, в которых прошло его детство, и его детство тоже не напоминало о себе. Шиноби не хотел признаваться в этом даже самому себе, но он специально избегал возможности навестить место, которое напоминало ему о всей глубине его одиночества и оторванности. За ним не стояло клана, у него даже родителей не было. Сам по себе. Никому, кроме как себе, не принадлежащий. Это было немного грустно и больно.

- Знаешь, у меня остались довольно смутные воспоминания. - С тихим вздохом признался Минато, но вопреки всему на его губах заиграла печальная улыбка. - Помню, что меня хвалили и давали несложные поручения. Помню, что жить там было не так плохо, тяжелее было начинать жить одному, но помогли навыки, полученные, когда я помогал на кухне в приюте. Помню, что многие дети постарше сбивались в группы и цеплялись друг за друга, потому что больше у них никого не было. Конечно, помню и слезы, и истерики. Особенно часто подобное видел у тех, кто попал в приют в более-менее сознательном возрасте. - Намикадзе передернул плечами, словно пытаясь стряхнуть с себя паутину этих воспоминаний. Рыдающие в подушки или закатывающие на весь приют истерики дети долго снились ему в стенах новой квартиры. Не то, чтобы шиноби был таким впечатлительным, но почему-то подсознание упрямо подсовывало эти сны всю первую неделю самостоятельного существования. Минато не знал, завидовать тем детям, или радоваться за себя? Они помнили родителей, потому и страдали. Подросток считал себя сильным и стойким, но всё же не знал, смог бы сохранить хладнокровие, вспоминая своих родителей? Вот и гадал теперь, как бы оно было и плохо ли, хорошо ли, что он их совсем не помнит?

Нина собиралась задать еще какой-то вопрос, уже набрала воздуха в легкие и почти вымолвила слова, но неожиданно сомкнула губы, нахмурившись. И тяжело выдохнула, прикрыв глаза. Минато оставалось лишь догадываться о причинах такого поведения наставницы, но у него уже были кое-какие соображения. Скорее всего, она стесняется задать какой-то личный вопрос или не хочет своим любопытством разбередить старые раны или нанести новые. Девушка старалась быть такой деликатной и чуткой, что юный шиноби чувствовал себя не почти генином, не выпускником Академии, а каким-то тепличным цветком, с которого пылинки сдувают и ставят на самое солнечное место, о котором заботятся, как о великой драгоценности. Намикадзе улыбнулся, рассматривая такую понятную, но такую удивительную девушку, которую держал за руку. Она была старше, как по возрасту, так и по некоторым поступкам и решениям, но в тоже время Минато чувствовал себя рядом с ней таким нужным и таким сильным. Ощущал себя защитником. Она ведь сама назвала его защитником перед своими друзьями… Это было приятно.

У шиноби не принято разбазаривать даже малую информацию просто так. У них не принято беззаветно кому-то верить, выворачивать душу наизнанку перед кем-то, даже очень близким. Шиноби - очень скрытные и себе на уме личности в большинстве своем. Но смотря на так простую и близкую гражданскую Минато подумал, что может подступиться некоторыми особенностями бытия шиноби. С этой девушкой хотелось быть предельно откровенным.