Полет Бога грома (СИ)

Нина лежала в кровати без сна, положив голову на матрац, а подушку обняв, как плюшевую игрушку. Она свернулась в клубок, тяжело вздохнув и прикрыв глаза. Спать совершенно не хотелось, и это было самое паршивое для неё. Ведь нужно будет рано вставать… Этот вечер прошел как-то смазано, непривычно. Она напрягалась на каждом вопросе, заданном друзьями “Мите”. Волновалась, беспокоилась, опасалась. Всё прошло благополучно, но вместо облегчения, на плечи навалилась усталость и ощущение вины. Врать друзьям из-за ребенка, который всё равно вернется в свой мир? Иметь секреты от отца, от соседей, от всего мира… Как же Нине было тяжело из-за этого! Только вот Минато было жалко. Она уже взяла ответственность за него на себя, поклялась самой себе о нем позаботиться, потому не навредит ему и никому о нем не расскажет без очень веской на то причины. Только от чувства какой-то гадливости и отвращения к самой себе это не спасало. “Вру… Боже, я начала врать самым близким!” - смотря на стену, узорчатые обои на которой не могли дать ответы хоть на какой-либо мучающий девушку вопрос, она старалась не заплакать. Не дать всхлипам вырваться из горла, ведь, как уже было выясненно, Минато очень чутко спит. Тревожить мальчика Нина не хотела. Она считала, что он и так слишком много пережил и еще переживет, потому заставлять его волноваться и перекладывать груз своих переживаний на него было как-то циничной и жестоко. Тем более Нина была истинной дочерью своего отца: всё свои проблемы решила сама, пока не ломалась под их непреподъемным грузом. Пока груз был не таким уж и большим, девушка выдерживала его, но кто знает, что случится завтра, послезавтра и в ближайшем будущем? Кто знает, когда очередная проблема окажется достаточно тяжелой для того, чтобы Нина… сломалась?

Минато отодвинулся шторки и осторожно свесился с края кровати, заглядывая вниз. Нина лежала, свернувшись клубочком, обнимая подушку и тяжело дышала. Именно это тяжелое, становившееся иногда судорожным, дыхание заставило его посмотреть на наставницу. Она явно не спала, а если спала, то ей снился кошмар. Почти неслышимо доносился храп отца девушки, и подумав немного, подросток бесшумно опустился на пол. Он только присел на кровать, потянувшись к плечу Нины, как последняя сжалась еще сильнее, пряча лицо в подушку.

- Всё нормально. - Еле различимым шепотом сообщает она опять-таки в подушку. Тут же за словами следает глубокий рваный вдох, и девушка сжимается руки в кулаки, пытаясь подтянуть колени к груди. Она словно рефлекторно пыталась сжаться, уберечься… Спрятаться. Намикадзе нахмурился, впервые видя свою благодетельницу такой. Такой она мало напоминала себя обычную: сильную, уверенную, но эмоциональную и чувственную. Сейчас она казалась какой-то почти задушенной, почти перегоревшей, ужасно переживающей из-за чего-то. Такими были те девочки, попадающие в приют уже в более-менее сознательном возрасте. Какие-то из них по ночам звали родителей и горько рыдали, просыпаясь от собственных криков. Других почти не было слышно, они ночами обнимали подушки и рыдали в них, а днем пытались улыбаться и играть с другими детьми. Пытались быть сильными. Удивительным делом было подростку видеть свою более взрослую наставницу в таком состоянии, в котором она пыталась обуздать собственные чувства. Чем она тяготилась? Почему хочет казаться сильной? Не он ли причина того, что девушка сейчас настолько подавлена? Шиноби почувствовал слабый укол вины, и чувство, словно воздуха стало не хватать, заполнило его всего.

- Нина… - Тихо прошептал мальчик, всё-таки положив ладонь на плечо девушки, и сжав его. - Нина, пожалуйста… - Он не знал о чем её просит. Просит рассказать о своих переживаниях? Просит успокоиться? Просит не плакать? Или просит о чем-то другом? Минато честно не знал, что он в данный момент хотел от неё, но всё вышло как-то отдельно от разума. Тело уже не слушалось серого вещества, которое не разбиралось в ситуации. Тело слушало сердце, которое подсказывало куда вернее любых логических доводов: Намикадзе развернул Нину на спину, а после потянул к себе, чтобы заключить в крепкие объятия. Он без слов сообщал, что он рядом. Что она не одна. Теперь настала его очередь побыть её поддержкой. И это оказалось неожиданно приятно для обоих. Ладонь подростка легла на затылок Нины, ласково водя по волосам. Запах трав и ромашкового шампуня щекотал обоняние юного ниндзя, тепло и мягкость чужого тела вызывало бурю неизвестных ранее чувств и румянец на щеках. Как радовался Минато, что наставница не могла видеть его лица, положив голову ему на плечо. Девушка сжала в кулаках ткань футболки Намикадзе и судорожно вздохнула, крепко зажмурившись. Слезинки выступили на глазах, и одна из них медленно и неуверенно покатилась по щеке. Нина снова судорожно втянула воздух через стиснутые зубы, ощущая, как грудную клетку разрывает боль. Не физическая боль, о нет. Боль душевная.