Полет к солнцу (СИ)

Rule, Britannia! rule the waves:

Britons never will be slaves.

— Ну что, теперь вам не страшно? — Джейн, блестя глазами, спрыгнула с табурета. — Мы британцы, а британцы ничего не боятся и ничем не выдают своих чувств.

Под аплодисменты Дональд вывел ее из гостиной, и остальные отправились следом. Альбус усмехнулся: способ, которым Джейн решила поднять боевой дух товарищей, напомнил ему Викки, распевающую «Марсельезу» перед визитом к Спэрроу.

За завтраком Мейбл Росс и Лидия Пруэтт приглушенно ахнули и осторожно указали другим. За преподавательским столом, помимо учителей, сидело еще двое: сухопарый лохматый человек с горящими глазами, в котором Альбус узнал Эмерика Свитча, и худенькая, сутуловатая женщина с аккуратно причесанными седыми волосами.

— Кто это рядом со Свитчем? — шепотом спросил мальчик у Розалин.

— Гризельда Марчбэнкс, — ответила она. — Когда-то преподавала в Хогвартсе — как раз когда училась моя мама… Да и твоя тоже. Потом ушла в науку. Теперь, видишь, принимает СОВ и ЖАБА.

— Точно, — встрял Дерек Лонгботтом, теперь почти не разлучавшийся с Роз. — Я ее помню с прошлого года. Она ничего… Спрашивает строго, но завалить не старается. Вот Свитч — он хоть и великий ученый, но немного не в себе.

— Как Рубашечник, что ли? — фыркнула Нэнси. — Представляете, ребята: лет двадцать спустя Рубашечник будет принимать экзамены у наших детей.

— Вот еще, — Джейн возмущенно хлопнула ресницами. — Кто подпустит это чудовище к детям?

— Точнее, у ваших детей, — Нэнси помрачнела. — А я буду гнить где-нибудь в уайтчаппельской канаве с перерезанным горлом.

— Не надо так о себе говорить… — с расстановкой начла Джейн, но Нэнси только отмахнулась:

— Да шучу я, шучу! Для поднятия боевого духа, опять же, — и, потянувшись за бутербродом, она стала напевать себе под нос: — Бритвой по горлышку я полоснула…

У Альбуса в голове было до странного пусто, и так до тех пор, пока пятикурсников, некоторое время после завтрака проболтавшихся без дела, не пригласили в Большой зал, где вместо обеденных столов уже стояли парты.

С письменной работой Альбус управился за полчаса и оставшееся время наблюдал, как корпят другие: вон Айла выводит одну за другой строчки, с силой сжимая перо, а Элфиас, раскрасневшись, пыхтит, точно ежик; Гораций пишет спокойно, даже слегка небрежно, временами задумываясь, а Лэм и вовсе с мечтательным видом уставился пространство… Викки строчила быстро, лишь иногда покусывая кончик пера, а Финеас с досадой тер лоб — кажется, ему достались вопросы, которые он плохо знал.

Интересное началось после обеда, когда их пригласили на устную часть. Выполняя одно за другим задания, Альбус так разошелся, что Манящие чары применил без палочки, а под конец и вовсе исчез, наложив на себя дезиллюминационные чары, и появился только через минуту.

— Прекрасно, — Гризельда Марчбэнкс потрясенно покачала головой. — Хотя и самонадеянно, что уж там говорить. Кстати, сэр, вы мне кого-то напоминаете… Кто ваши родители?

— Отец — Персиваль Дамблдор, — спокойно ответил Альбус.

— Это ясно, я хорошо его помню. Вы похожи на него, но тут что-то другое… Ваша манера держать палочку, кое-что в лице… — она нахмурилась и заморгала. — Ах да! Персиваль был женат на Кендре Дейл. Я ее помню. Моя первая и самая любимая ученица. Замечательная девочка. Кроме моего предмета, ей еще хорошо давались зелья. Даже жаль… — Гризельда вздохнула и спохватилась. — Прошу прощения. Можете идти.

СОВ шли своим чередом. День на четвертый школьники уже привыкли к ним настолько, что почти перестали волноваться и посещали экзамены, как обычные уроки. Возможно, правда, и усталость сыграла роль: студенты не могли больше оставаться в напряжении и потихоньку стали, пусть на пару часов в день, возвращаться к обычным способам расслабиться. Установилась чудесная погода, одновременно теплая и свежая, так что даже в последний раз повторять материал все предпочитали на свежем воздухе.

После экзамена по трансфигурации, где Альбус сорвал всеобщие аплодисменты, продемонстрировав боевые превращения — свой коронный трюк, студенты всей толпой отправились на озеро. День был облачный, собирался дождь, тянуло прохладой — впрочем, то было приятное ощущение. Вся компания немного посидела на берегу, потом Викки заявила, что хочет покататься на лодке.

— Посмотрю, выставили ли их, — кивнул Альбус и пошел к мосткам. Но, не дойдя двух шагов, замер на месте — рядом с мостками стояла, опираясь на согбенную иву, купавшую в темной воде серебряные ветви, Камилла.

Кажется, она что-то увидела в воде, а может, просто думала о своем, не замечая, как мелкие буручники почти подкатывают к ее черным туфлям. Вот наклонилась, тронула воду рукой… Альбус молчал, не решаясь заговорить и будучи не в силах уйти. И тут она обернулась.

С бумажно-бледного лица глянули огромные глаза помешанной. Губы, пару месяцев назад алые, как земляника, теперь стали бескровными и истончились. Щеки запали, волосы потускнели, и только руки, маленькие фарфоровые руки, остались прежними.