Полет к солнцу (СИ)

— Ерунда или нет, спросил бы у людей, которые потом над тобой трудились, — проворчал Гораций. — У лекаря, который вскрывал рану, или опять же у нас.

Альбус вдруг широко улыбнулся ему, почувствовав жалость. В самом деле, стоило ли так шпынять Горация за капризы? Он не был виноват, что в семье с него сдували пылинки. Но когда потребовалась его помощь — не отлынивал.

— Спасибо тебе, — Альбус пожал ему руку. — И тебе, Лэм, и вам, профессор Кей. Вы просто молодцы все, правда. Гораций, я никогда не сомневался, что ты надежный парень.

Слагхорн хмыкнул, но все же на круглых щеках выступил румянец. На некоторое время за столом воцарился мир. Путники по очереди рассказывали о конференции и о достопримечательностях, особо потешил всех рассказ о поездке на верблюдах. Вдруг Альбус кое-что вспомнил.

— Да, Викки, как обстоят дела с философией? Что ты читаешь сейчас?

— Канта, — лицо Виктории приобрело выражение, которое у нее появлялось перед экзаменами по предметам, которые ей не слишком давались. Глаза Горация блеснули странно хищно для его пухлой физиономии.

— Канта? Любопытно… И далеко ли ты продвинулась?

— Транс… трансцендентальная эстетика, — выговорила Викки, споткнувшись, и инстинктивно поморщилась.

— А которая часть?

— Первая, — горестно вздохнула она.

— Как далеко до конца, правда? — Гораций кивнул с притворным сочувствием. — О чем в точности ты читала в последний раз?

— Какая разница, о чем именно? Разве важно не то, что я поняла? — возмутилась Виктория, посмотрев с вызовом.

— И что же ты поняла? — последнее слово Гораций произнес чуть ли не по слогам, непередаваемым тоном: так Альбус говорил с Аберфортом в моменты, когда высмеивал брата.

— А что тебя интересует? Можешь ли ты сказать, что такое пространство? — перешла в нападение Викки.

— То есть? — удивился Гораций. — Глупый вопрос! Это то, — здесь он запнулся, очевидно, удержав на языке слово «пространство», — где все находится.

— Что «все»? — спросила Викки. — А в воздухе, где ничего нет, и пространства нет?

Альбус не выдержал и рассмеялся, за ним следом прыснули в кулаки Корнфут и Кей. Гораций вспыхнул.

— Неостроумно. Как вижу, ты ничего ровным счетом не поняла и не запомнила. И вот скажи, зачем тебе понадобилась философия? Решила, что это поинтереснее Конан-Дойла и светской хроники? Захотела выглядеть умной? Увы, всяким возможностям есть свой предел.

— Вот и нет! — возмутилась она. — Чтобы мыслить понятием пространства, надо, чтобы оно уже было в твоей голове! Стало быть, есть такой вид знания, который присущ нам от рождения, а не извне!

— А, кое-что вызубрила, — пробормотал Гораций снисходительно. — Молодец. Уже не «Тролль», а просто «Отвратительно».

— Ну хватит, — Лэму, видимо, стало жаль Викторию. — Мы только что вернулись, а вы ссоритесь. Лучше расскажите, что там у вас в Хогвартсе творится.

— А сам-то ты что-нибудь понял? — спросила Виктория Горация. — Ты, скорее всего, даже не задумывался над тем, как ты мыслишь, и что вообще способен подумать!

— По крайней мере, думать я в принципе могу, — проворчал Гораций. — Именно думать, а не забивать голову цитатами, чтобы при случае похвастаться своей памятью.

— Не льсти себе, что ты способен думать, ведь ты даже не знаешь, что это такое! — язвительно ответила Викки. — По крайней мере, ты во всем мыслишь, как обыватель.

— А что ты подразумеваешь под необывательским мышлением? — Гораций лениво вытянул под столом усталые ноги: он так утомился, что позабыл о манерах.

— Отсутствие примитивного представления о том, что все вокруг само собой разумеется! — запальчиво отозвалась Викки. — Умение думать о самом процессе мышления, о том, на что вообще способна мысль и как она выстраивается!

Корнфут улыбнулся в бороду. Альбус заподозрил, что в изучении Викторией философии не обошлось без участия старика.

— Схоластика и бредни, — Гораций, чуть постанывая, встал. — У меня голова болит с утра. Если никто не возражает, я пойду спать.

Переваливаясь, но скрылся за ширмами.

— Сбежал, трус! — крикнула ему вслед Викки. — Видели? Вы видели? Он не знал, что мне ответить! — казалось, она едва сдерживается, чтобы не захлопать в ладоши.

Айла сделала еще попытку переменить тему.

— На твоем факультете неладно, Альбус. Герде Энслер объявили бойкот. Увидели, как она в Хогсмиде болтала с Саидом Раджаном. К Сполдингу обращаться, понятное дело, бесполезно. Я говорила с Джейн Вэнс, но, по-моему, она не намерена вмешиваться.

— Если только сама не поддерживает, — кивнула Викки. — Это же Джейн. «Миссия белого человека» и все прочее. Она искренне считает Раджана обезьяной.

— А самим Саидом ты говорила? — спросил Альбус. — Он ее поддерживает?

— По-моему, он меня то ли не услышал, то ли не понял, — Айла расстроено покачала головой. — Может, с ним поговорит Лэм? Саид вроде бы его уважает. А ты, конечно, вмешаешься, Альбус? Бедная девочка очень страдает. Жаль, ее нельзя перевести к нам. У нас встречаются субъекты вроде Осборна Крауча, но в целом мы куда больше уважаем свободу друг друга. А она прижилась бы у нас, она большая умница.