Полет к солнцу (СИ)

…В Министерство Леонард, Альбус и Осборн попали через вход для посетителей: как пояснил Спенсер-Мун, вход для работников «слишком грязен». Прежде юноша уже видел колдографии коридоров Министерства и знаменитого атриума в газете, но снимки не могли, конечно, в полной мере передать особенной атмосферы этого места. Темно-зеленые своды отражались на гладкой поверхности мраморного пола, и любой шаг отдавался странным звуком — а шагов звучало тысячи каждую минуту. Статуи фонтана были величественны, но угнетали торжественностью. Этому месту мучительно не хватало простоты и гармонии; ощущалась напряженная суета, но дыхание не замирало. «Разве не здесь решается судьба магического сообщества Британии? — Альбус оглядывался, замечая все новых чиновников — то в новеньких, то в поношенных мантиях; все они спешили куда-то, но казалось, будто каждый из них занят мелкой и, в сущности, совершенно бесполезной работой. — Видимо, не здесь… А где тогда? Что делают они все, если не принимают законы, указы, не думают, как лучше наладить отношения с другими странами… Чем они все заняты? Такое чувство, что здесь собралась половина взрослых волшебников, но что делают они все?» Юноша тряхнул головой. Ну что ж, если здесь не чувствовалось власти, если все эти людишки были бесполезными червяками, это лишь сильно облегчало ему задачу. Когда появится человек, готовый делать что-то серьезное и существенное, общество не сможет его не принять.

Наконец после долгих переходов и езды на ужасной подъемной машине, позаимствованной явно у магглов, Леонард распахнул какие-то двустворчатые двери и приглашающе махнул рукой. Альбус шагнул через порог и увидел огромный зал, скамейки в котором спускались амфитеатром, и на дне его, перед несколькими рядами, перед которыми стояло нечто вроде пюпитров — высокое, даже на вид жесткое кресло, с подлокотников которого свисали цепи. «Это для подсудимого, — догадался Альбус. — Здесь сидел отец, когда его…» По коже пробежали мурашки, и в голову полезла откровенная чепуха: почему-то представился Лэм, который резко сбежал бы по ступенькам — возможно, несколько раз по пути навернувшись, — забрался бы в кресло и болтал ногами, а если цепи охватили бы его запястья, в шутку гремел бы ими, воображая, что это музыка… Видение было настолько ярким, что Альбус едва смог пересилить себя и сделать еще шаг вперед. Спенсер-Мун тем временем почти добежал до своего места и оглянулся:

— Дамблдор, да что же вы? Идите вон туда, видите, где сидит ваш спутник! Сейчас придут судьи, и начнется заседание.

========== Глава 58. Позор семьи ==========

Альбус, положив подбородок на скрещенные руки, наблюдал, как судьи рассаживаются по местам. Минуло уже два месяца с тех пор, как он и Осборн Крауч первый раз присутствовали на заседании Визенгамота. Надо сказать, наблюдать за поединком защитника и обвинителя оказалось довольно любопытно, а подсудимые жалости не вызывали: один раз привели какого-то лысого очкарика с рыбьим лицом, похожего на Колдфиша: он наложил Империо на соседа-маггла, чтобы тот написал в его пользу завещание; в другой в кресле с цепями оказался краснолицый здоровяк, промышлявший грабежом. Первому дали пожизненный срок, второму — три года в Азкабане. Альбус потом долго думал на досуге: он вовсе не был уверен, что первый из преступников был опаснее второго, да и сама логика выделения Непростительных заклятий казалась ему в высшей степени странной. Можно было тысячью других способов убить человека, причинить ему невыносимую боль или заставить подчиниться — почему же, допустим, за убийство ножом могут дать лет десять, а безболезненная Авада карается пожизненным заключением?

— Это Темная магия, — без колебаний ответил ему Элфиас, когда Альбус на посиделках с друзьями предложил обсудить Непростительные. — Темнейшая магия.

— Неверно, — тут же встрял Гораций. — Темнейшая магия — это, к примеру, крестражи…

— Что? — в один голос спросили девочки.

— Такие штуки, делающие бессмертным, — небрежно пояснил Альбус. — Человек убийством разрывает душу и специальным заклинанием вкладывает ее куски в разные предметы. Механизм разрыва, правда, мне не очень понятен…

— А мне непонятно, как вы можете говорить об этом так спокойно! — вспылил Финеас, но Альбус уже привык не обращать на него внимания.

— Но ведь и так понятно, что это отвратительно, — вмешался Лэм. — Что толку, если Альбус еще раз об этом скажет. И да, пожалуй, это хуже Авады. Аваду, к примеру, можно выпустить, обороняясь или вспылив… Ну, бывают жестокие люди. А для крестража, получается, человек убивает другого, чтобы не умирать самому? Конечно, это хуже. А что, наказывают за это мягче?

Гораций фыркнул.

— За крестраж как таковой не наказывают вообще. Слишком редки были случаи, прецедента не создалось.

— Но если создание крестража предполагает умышленное убийство, накажут именно за него, — задумчиво сказала Айла. — И если это будет Авада…

— Мы опять пришли к тому же самому! — воскликнул Альбус. — Почему за нее накажут строже, чем за остальное?