Полет к солнцу (СИ)

— Зачем это вам? То есть… Извините. Да, известно, конечно. Это самый почтенный из чистокровных родов магической Британии. Они соединили в себе кровь одного из Певереллов, Кадма, и самого Салазара Слизерина. Они… м-м-м… Очень ревностно относятся к чистоте крови, и поэтому с начала девятнадцатого века перевели детей на домашнее обучение.

— То есть? — не понял Альбус. — Как одно связано с другим?

— Очень просто, — фыркнула Викки. — Они считали себя несоизмеримо выше всех, кто не считает возможным рисковать здоровьем потомства, ради глупых предрассудков женясь на кузинах. Да и вообще, кажется, они считают себя выше всех на свете, и это только потому, что один из их предков умел шипеть так, чтобы змеи его понимали.

— Да, Салазар Слизерин был змееустом, — попытался смягчить тон беседы Финеас. — И Гонты унаследовали его дар. Кроме того, они хранят реликвии: медальон Салазара Слизерина и кольцо с тем самым воскрешающим камнем, что был подарен Кадму Певереллу самой Смертью.

— Так, а где они живут?

— Около Нортвуда, насколько я знаю, там их родовые земли. Живут они уединенно…

— Да уж, они никому не рады, даже Блэкам, — вновь вмешалась Виктория. — Всех считают недостойными себя. А знаешь, из-за чего они перестали учиться в Хогвартсе? На Слизерин редко, но попадают полукровки. Их обычно травят, не давая жизни, на этом все и заканчивается. Но год, когда в школу пошел сын Элайвора Гонта, на Слизерин попали двое магглорожденных — Эдвард Принц, пращур нашего Рубашечника, и еще одна девочка. Элайвор чуть не взорвался от возмущения, — Викки расхохоталась. — Он написал министру магии, директору школы, послал письмо в газеты… Он не мог пережить, видите ли, что его драгоценный сынок будет не просто ходить на одни уроки с грязнокровками, но и делить с ними спальню! Он явился в Министерство, пошипел там по-змеиному, потом забрал из школы сына, а заодно и старшую дочь — и все. Больше Гонты в Хогвартс не приезжали. Большая потеря для всех! Наконец все отдохнули от их безумного высокомерия и безмерной жестокости. Они ведь были очень богаты, им не смел перечить никто. К счастью, кажется, сейчас они обеднели.

— Вы так ненавидите их, будто они вам лично что-то сделали, — тихо заметил Финеас.

— Ненавижу? Ничуть! Могу сказать, что Эдвард Принц оказался их ничуть не лучше. Жадный, хитрый и безмерно жестокий. Взял за себя девицу из Гойлов, безобразную дурищу, из-за ее приданого, стелился перед ее родственниками, а мальчика-воспитанника загнал побоями в гроб и дочь довел до самоубийства. И его потомки не лучше, во всех Принцах есть что-то зверское. Но Гонты… Помилуй, они смешны!

— Смешны? — Финеас поднял брови. — Но вы же не…

— Считать себя выше всех из-за пары старых побрякушек и довольно забавного умения — в самом деле смешно, — констатировал Альбус. Финеас не решился больше спорить.

На «Боевых орудиях гоблинов» снова сосредоточиться не получилось, и Альбус решил отправиться на обед. У Финеаса, видимо, были такие же планы. Они шли рядом молча, пока не услышали быстрый перестук каблучков. Из-за угла задыхаясь, выскочили Геспер Гэмп и Элла Крейвуд. Чуть не сбив мальчиков с ног, они пустились вниз по лестнице.

— Что случилось? — крикнул Финеас им вслед. Альбус заглянул за угол и жестом подозвал слизеринца.

К стене прижималась бледная от волнения Клеменси, а рядом с ней профессор Сполдинг тряс за плечо Луизу Монтегю. Видимо, та опять дразнила Клеменси вместе с подругами, и Сполдинг их застал. Впрочем, рейвенкловка, кажется, расправе над противницей была не особенно рада.

— Ты, забалованная кукла, — шипел учитель, сжимая плечо девочки. — Что ты из себя представляешь без родительских денег и влияния, а? Хотел бы я забросить тебя куда-нибудь в трущобы Лондона без волшебной палочки и без гроша в кармане. Вот там бы я на тебя посмотрел! И ты считаешь, что чего-то стоишь, только потому, что привыкла отлично одеваться и жрать за чужой счет? Потому, что твои родители выпили достаточно чужой крови и набили сейфы чужими деньгами? Ты считаешь, что поэтому тебе все можно?

Луизе, кажется, было очень страшно, но она упрямо вздернула подбородок.

— Я не нарушила ни одного правила. Ничто не запрещает ставить грязнокровок на место.

Хлоп! Она немедленно получила пощечину, и еще одну, и еще. Финеас рванулся вперед, но Альбус его удержал: за несколько встреч Луиза успела ему стать достаточно отвратительна, и он был не прочь, чтобы наглую девицу кто-то поставил на место. Однако руку Сполдинга все же остановили: Клеменси, задыхаясь, повисла у него на локте, удерживая от очередного удара.

— Ему это так не пройдет, — прошептал Финеас пораженно. — Отец обо всем узнает…

— То есть вы считаете, что она не сделала ничего плохого? — Альбус зло сжал его плечо. Финеас смутился.

— Что бы она ни сделала, он не имел права поднимать на нее руку. Она леди, а с ними так нельзя.

— Свинья она, а не леди, — фыркнул Альбус. Между тем Сполдинг понял, что Клеменси не удастся стряхнуть, и с неохотой отпустил Луизу. Та в ярости затопала ногами: