Полёт на трапеции

 И он ушёл – несбывшийся мессия,
 Вонзивший в нашу память, как стилет,
 Что идут снеги белые в России
 И что поэт в ней – больше, чем поэт.
 Громкоголос, хотя собой невзрачен
 И несколько, пожалуй, узкогруд,
 Он был, как лозунг, звонко однозначен,
 Без многоточий, слабостей и смут.

 В ту оттепель в отечестве подталом,

 Привычном к диктатуре и войне,
 Не тайное читателю шептал он,
 Но грохотал народу и стране.
 В расчёте на века и легионы
 Он жёг в себе вулкан, а не свечу,
 Он наполнял стихами стадионы
 И президентов хлопал по плечу.

 И мы в преддверье нового морозца,

 Сутулясь под болоньевым плащом,
 Признали в нём поэта, знаменосца,
 Актёра и бог весть кого ещё.
 И очень быстро позабыв, что гений
 Великой безыскусности сродни,
 Он разучился жить в тени сомнений
 И просто разучился жить в тени.

 Как парус – исключительно по ветру! —

 Его тащил к рукам приросший флаг.
 И что осталось признанному мэтру,
 Помимо наступлений и атак?
 А ветер дул в безвременье и горе,
 В раздоры наций, в горький эпилог,
 И замолчали все фанфары вскоре,
 А он без них писать уже не мог…

Потом, когда страна упала в кому

И злые тучи небо замели,
Он тихо удалился в Оклахому
На дальнем полушарии Земли.
Себя читал подолгу – и казалось,
Что он, как прежде, громок и велик,
И больше ничего не оставалось
Ему среди своих умолкших книг.

Недавно прозвенел надмирный зуммер,

И он ушёл в зияющий проём.
Поэт? паяц? актёр?… Но вот он умер,
И мы с печалью думаем о нём.

Стихи Галатее

Ocтaвь Пигмалиона, Галатея!
Талантом, как недугом, одержим,
Над замыслом заоблачно немея,
Земному он становится чужим.
Он в мраморе свои виденья прячет,
Как будто бы надеется опять
Изведать богоданную удачу —
Любовь из невозможного создать.

Оставь его! Иди! Там ждут Афины!

Там целый мир! Hу чтo жe ты? Иди!
Сильны мужи и юноши невинны…
Повелевай – волнением груди,
Капризом бёдер, зовом лoнa, властью
Влечений, изгоняющих покой…
Ночной жасмин благоухает страстью,
И дышит негой сумерек левкой,
И роза зачарованно запела!
Иди же, Галатея!

…А потом,

Когда поймёшь – душа окаменела, —
Вернись для пробужденья в этот дом,
Где нежность – не разменная монета,
Где камню повелели – Оживи! —
И где любовь есть продолженье света,
А тело – продолжение любви,
Где вишнями колышется аллея,
Где за окном цикада голосит…

Вернись к Пигмалиону, Галатея!

Никто другой тебя не воскресит.

Фламинго