Полет орла

Наполеон слушал молча. Потом пришел в ярость и выгнал маршала из своего кабинета. Дарю докладывал из-за двери:

– В Париж посланы курьеры. Коммуникация прекрасна. Огромное количество обозов ожидается в Москву через три дня. Сожалею, сир, что испортил вам настроение. Но ведь этот Растопчин совершеннейший идиот. Не нужно обращать внимания на его дурацкие выходки.

– Как вы смотрите, маршал, – спросил Дарю генерал Дюма, – долго мы еще пробудем в Москве? И сможет ли русская армия снова выдержать генеральное сражение?

– Не знаю. Во всяком случае, то, что сделала наша конница с московскими храмами, приказано исправить. Послезавтра церкви перейдут к духовенству, так как оказалось, что Москва вовсе не так пуста, как в первый день.

– Однако попытка отправить парламентера к русскому царю в Петербург не удалась. Нашли еще какого-то застрявшего здесь брата русского министра. Его послали с новым письмом. – Дюма сообщал то, что почти всей свите Наполеона было известно. – Кончается письмо словами: «Я вел войну с вашим величеством без вражды. Простая записка ваша могла бы остановить мое вступление в столицу. Вы можете быть только довольны, что я даю вам отчет о состоянии Москвы. Я желал бы только принести вам в жертву мое нынешнее преимущество. Я прошу Господа Бога, чтобы он принял под свое святое покровительство ваше семейство». – Дюма хмыкнул и нахмурился. Он был в душе республиканцем и тем более атеистом.

– Недавно я видел где-то… на одной из главных улиц… как наши гвардейцы вытаскивали раненых, оставленных русскими, и приканчивали их прикладами и выстрелами. Стоны и крики слышались по всей улице, – почему-то мрачно сказал ему Дарю. – Вы не думаете, что наших раненых будет ожидать то же самое?

IV

Становилось все холоднее. Обещанные продовольственные обозы из Парижа не доходили.

Опустошенная пожаром Москва превратилась в западню. Без продовольствия и фуража, бездействуя среди погорелых развалин, армия Наполеона теряла боеспособность. После двух неудачных писем Александру Наполеон направил своего генерал-адъютанта Лористона к русскому главнокомандующему.

Еще в начале войны корсиканец как-то назвал Кутузова «старой северной лисицей». Узнав об этом, седовласый фельдмаршал с усмешкой пообещал, что надеется не дать ему в этом ошибиться. И вот сейчас происходила та заочная, невидимая, но крайне напряженная борьба, в которой побеждают дипломатический опыт, расчет и мудрая прозорливость. Кутузову было необходимо продлить пребывание французов в Москве, чтобы пополнить русскую армию. Он намеренно затягивал переговоры с прибывшим в Тарутинский лагерь генерал-лейтенантом Лористоном, внушая ему надежду на заключение мира.

После отъезда из армии заболевшего Барклая-де-Толли, бывший адъютант главнокомандующего Александр Сеславин был прикомандирован к Коновницыну, фактически замещавшему обязанности начальника Главного штаба Кутузова.

Среди штабных адъютантов Сеславин заметил уланского корнета среднего роста, стройного, худощавого, еще совсем молодого юношу, с бледно-землистым, слегка рябоватым лицом. Он отличался быстротой и ловкостью движений, очень умело и стремительно исполнял обязанности адъютанта, но какая-то неуловимая хрупкость, даже некое скрытое изящество в глазах Сеславина отличало корнета от других офицеров штаба. Карие глаза корнета были всегда серьезны и как-то особенно сосредоточены, как бы следя за собственным поведением и стараясь предупредить какую-нибудь случайную неловкость.

Только через значительное время Сеславин под особым секретом узнал от одного из давно служивших при штабе офицеров, что корнет женщина, молодая девушка, давно самовольно покинувшая родительский дом и добровольно поступившая в кавалерийский полк, скрыв, конечно, свой пол, имя и фамилию. Сеславин узнал также, что она спасла во время кампании 1807 года поручика Панина, вступив в бой одна с несколькими французскими кавалеристами. Затем была представлена Кутузову, а во время Бородинского сражения бесстрашно исполняла должность одного из ординарцев главнокомандующего. До этого она была вызвана к царю, в Зимнем дворце имела с ним объяснение по поводу образа своей жизни, была награждена Георгиевским крестом за храбрость и получила (по служебному списку) фамилию Александров.

В штаб Кутузова ежедневно приходили донесения об успешной деятельности в тылу врага партизанского отряда полковника Дениса Давыдова. Князь Вадбольский с мариупольскими гусарами основался возле Можайска; генерал Винценгероде с драгунами – на Петербургском тракте; поручик Фонвизин с казаками – на Боровской дороге; вдоль Смоленской дороги лихие налеты на транспорты французов совершали гусары и казаки генерала Дорохова; Кудашов контролировал Серпуховскую дорогу; у самых московских застав истреблял врагов непреклонно и безжалостно Фигнер.